После окончания II Холодной войны миссионерская активность усилилась притоком субсидий из фонда ЮНЕСКО, и в долине Балием, рядом с единственным маленьким госпиталем в деревне Хитигма, на окраине Вамены, началось строительство Миссии во имя Св. Хунгера Утрехта. Тогдашний менеджер-директор «Tour Baliem…» немедленно попросил о переводе в другой филиал «Exin-Travel, AG» (ссылаясь на проблемы со здоровьем после перенесенной малярии), и его место занял предшественник Вейдека — Иохан Ван-Шейд, старый дядька, который из принципа не хотел уходить на пенсию несмотря на слабое сердце. Ему пошли навстречу. Отправляясь в Балием, он немного грустно пошутил «Там, ребята я и умру, вместе с этим бизнесом». Ван-Шейд оказался прав лишь наполовину. Он действительно умер тут, полгода назад, в возрасте 76 лет, и был с почетом похоронен при участии мэра, полицмейстера и шефа CSAR. А бизнес выжил — т. к. «Миссия во имя…» закрылась в день своего торжественного открытия.
Старожилы рассказывают так: после того, как приехавший персонал миссии радостно перерезал ленточку и занес внутрь аудио-видео- и прочую миссионерскую технику, на месте событий неожиданно возник тогдашний шеф CSAR с патрулем. Он, улыбаясь, пожал руки всему прибывшему коллективу, а затем отдал короткий приказ офицеру: «Сивилов — эвакуировать, здание с имуществом — передать госпиталю, по акту». Лидер миссии пытался протестовать, но через полчаса миссионеров эвакуировали. Попытка миссионеров жаловаться официальным индонезийским властям провинции, не имели никакого результата. Бонзы сочувственно качали головами, но по их глазам опытный человек мог легко понять: «Пардон, нас уже ангажировала другая сторона». Штаны и платья так и не вошли в моду в Балиеме, а Ван-Шейд спокойно работал еще 4 года.
Казалось бы, тучи рассеялись, и Эрих Вейдек получил в управление перспективный бизнес, заново родившийся благодаря своевременному явлению CSAR… Но увы — городок CSAR, вросший в деревню Онелама (которая затем разрослась, поглотив до десятка соседних деревень), совершенно изменил здешний образ жизни. Папуасы продолжали жить в травяных хижинах и ходить голыми — но в этих хижинах как-то неожиданно образовалось электричество и водопровод во дворе, а на обнаженных папуасских телах стали все чаще встречаться чехлы-браслеты с трубками woki-toki. Вокруг Онелама как-то вдруг возникли довольно обширные огороды, и землю там обрабатывали, увы, не палкой-копалкой, а маленькими фермерскими трициклами-электромобилями с навесным эквипментом. Длинными темными экваториальными вечерами, папуасы, как и раньше, исполняли для туристов первобытные пляски у пылающих костров, но рядом папуасские дети играли с новенькими ноутбуками и прикалывались, глядя через web-cam на утренний Нью-Йорк или Рио-де-Жанейро.
Модернизацией был охвачен ближайший к Вамене сектор правого (т. е. юго-западного) берега Балием-ривер, протекающей по оси долины. Левый берег и местности в радиусе более 10 миль от Онелама пока содержали достаточно поселков, еще не испытавших на себе сокрушительный удар постиндустриальных технологий. Эрих Вейдек полагал, что они продержаться в первобытности еще лет 10 — если только CSAR не увеличит здесь свой штат (составлявший в данный момент около пятисот человек). Численность штата этой конторы и взрывная волна модернизации были взаимосвязаны. Между туземным населением Онелама и персоналом CSAR не наблюдалось никакой границы. Когда отдыхающая смена «военного городка» снимала свою униформу и шла развлекаться вместе с туземцами игрой в мяч или танцами, становилось ясно, что это — однородная этническая группа, с общим языком и обычаями, одинаковыми песнями и одинаковой манерой флирта. Разница была только в образовании, профессиональной подготовке и материальном достатке, но для молодежи на природе это не барьер.
У бойцов CSAR (язык не поворачивался назвать их работниками) было по одной или несколько туземных жены (а у бойцов женского пола, соответственно, по одному или несколько туземных мужей). Как вскоре заметил Вейдек, семьи тут преимущественно групповые, смешанные (из бойцов и туземцев обоих полов). В процессе служебной ротации, бойцы иногда менялись. Одни возвращались домой, а другие приезжали, и занимали место выбывших — зачастую, не только на службе, но и в групповой семье. Местные молодые дамы не очень следили за контрацепцией и, периодически, бойцы CSAR сажали своих беременных местных подружек в самолет и отправляли на некие «острова Фаф». Ту же процедуру часто проделывали и с беременными туземками, не имевшими к бойцам CSAR прямого отношения. Наблюдал Вейдек и возвращения с островов Фаф. Женщины прилетали с малышами где-то годовалого возраста, уже умеющими ходить, плавать и лепетать на смеси не менее, чем четырех языков.
У шеф-бригадира Офо Акиа была одна туземная жена — девчонка лет 16 (по местным понятиям, впрочем, уже вполне взрослая), и в данный момент она притащила в офис корзину свежих маисовых лепешек и объемистый армейский алюминиевый котелок густого супа со свининой, овощами, и остро пахнущими местными пряностями. Шеф бригады с серьезным видом зачерпнул из котелка ложкой, прожевал, игриво хлопнул туземку по попе и торжественно объявил:
— Клэк! Ты сварила зачетный суп. Почти как hine Пио-пио в моем farehiva на востоке!
— Твоя жена в доме на востоке варит сильно лучше? — подозрительно спросила та.
— Несколько лучше. Но учти, Клэк, что она, все-таки, старше тебя. Опыт, понимаешь?
— Опыт это хорошо, — согласилась туземка, — А можно мне смотреть, что ты делаешь?
— Эй, а кто за тебя пойдет в школу?
— А мисс Лкап мне разрешила опоздать на полчаса. Я ей сказала: у моего мужчины проблемы. Он завис в офисе. Надо кормить. И я сказала правду. Вот!
— ОК, — согласился он, — Четверть часа. А потом — марш в школу.
Клэк отодвинула в сторону одно из пластиковых кресел и уселась на полу на корточки. При этом ей пришлось глядеть на экраны ноутбуков под углом снизу вверх, но так ей, видимо, было привычнее, чем в кресле. Шеф Акиа слегка потрепал ее по лохматой, как лошадиная, грива шапке волос и переключился на деловой тон.
— Короче, Эрих, довожу тебе обстановку. Патруль поймал их пустую лодку в Балием-ривер, в районе опорного пункта Кирима, на 8 миль ниже точки, где в Балием впадает Ферфер-ривер, имеющая исток на 900 метров ниже перевала Трикора — Осуаэма. Бэк-трэкинг показал: лодка без людей отнесена от левого берега Ферфер, со стороны озера Хабема, а не со стороны пика Трикора. Это значит, что они не собирались совершать восхождение на Трикора, а вероятно, отправились к озеру. До него 3 мили на север.
— И что теперь? — спросил Вейдек.
