После выпуска я долго не мог устроиться, моя характеристика вызывала истерику у кадровиков. Меня вытащил из болота очень хороший парень Джамаль. Он позвонил ночью.
— Хулиган? — спросил Джамаль.
— Наговаривают, — просипел я спросонья.
— Подлецы! — согласился Джамаль. — Собирайся, ты мне подходишь.
— Когда?
— Шестнадцать по Гринвичу, с Байконура. «Ты кто» и «куда» тебя не интересует?
— Разберемся. Джамаль сочно загоготал и отключился.
Я летал с ним четыре года, потом, когда Джамаль вернулся на Землю, занял его место – командира эскадрильи дальней разведки. Мы ныряем в Сферу, и люди считают нас героями. Чудаки, это просто работа. Любимая работа. Ложемент в обитаемой капсуле, гул токамака, раскаленные крылья теплообменников. И бесконечный мир впереди! Он меня завораживает.
Роберт Келсо
479: Lux aeterna[5]
Ранняя осень набросилась на Москву с такими страстью и напором, что не справлялись погодные генераторы и терморегулирующие комплексы. Шелестящее зеленое море парков расцветилось винно-красным и канареечно-желтым. Местами моросил дождь. Панорамные окна башен-новостроек будто подернулись пеленой слез, затуманились. Киберуборщики бестолково суетились, пытаясь разобраться с лужами и палой листвой. Агния собирала вещи. Я – оставался ждать назначения.
Секретарь ЦК Партии Зубаков, играя морщинами на бугристом лбу, чеканя слова, твердил с панели визора о росте валового внутреннего продукта.
Я сидел на кушетке с «икс-троникой», делая вид, что занят похождениями мультяшного волка – ловлю корзиной яйца, перепрыгиваю метающих арбузы гиппопотамов и медведей-мотоциклистов. Согласно боевой задаче, изложенной в анимированном ролике, преследую зайца. На самом деле я слился на четвертом уровне.
Поверх погасшего экранчика «икс-троники» смотрел, как Агния пытается уместить в рюкзак юбилейное издание «Страны багровых туч» с золотым обрезом.
— Она-то зачем? — не удержался я. — Все равно, что на Клондайк везти ПСС Джека Лондона. Некогда же будет… Оставь тут, отдам когда вернешься. Агния посмотрела меня. Сдула со лба выбившуюся рыжую прядь. Ничего не сказала.
В ее болотно-зеленых, с янтарной искрой, глазах, и так читалось предостаточно. И про наши былые литературные дискуссии. И про все остальные наши дискуссии. И про Клондайк. И про Джека Лондона. И про перспективу ее возвращения сюда. Ко мне. Вздохнув, я пробежался пальцами по клавишам «Икс-троники».
Волк нетерпеливо подергивался на стартовой позиции уровня. Мигал, жмурился, клацал зубами и призывно качал корзиной.
Я начал заполнять ее яйцами. В конце концов, за каждое давали целых двадцать очков.
***
Через день после отъезда Агнии я нашел на опустевшей книжной полке ее сережку. Забыла ли? Или оставила нарочно? На память?
Сейчас я перебираю ее в пальцах. Маленькая стеклянная капсула с замком-петлей. Длинный тонкий крючок, вдеваемый в мочку уха – фиксатора у него нет, очень легко потерять.
Внутри капсулы – крохотные гранулы, частицы плодородного слоя нашей планеты. Забавный сувенир выпускников-почвоведов. Зримое напоминание о корнях, о нашей общей Родине, о Земле.
Сирена даст нам команду на взлет. До нее считанные минуты.
Эти крайние мгновения томительны, растянуты. Каждый по-своему справляется с лихорадочным огнем, с истомой и скукой бесконечных секунд. Я, к примеру, верчу в пальцах, разглядываю сережку Агнии.
Стартуем в 17:00 по Москве, с палубы «Алексея Косыгина». Девятке наших «мигов-80» предстоит работать по северному полюсу. По южному – натовцам. Китайцы координируют орбитерами.
На командно-диспетчерском карнавал-ад с бубенцами и сковородками. Метеорологи нервничают. Штабные суетятся. На полетах – лично генерал-полковник Окунев, главком «марсианской» ГВ.
— Сегодня, ребятишки, — замкомэска дует на кофе, щурит воспаленные от недосыпа глаза. — Мы с вами делаем гребаную историю.
Психологи из санчасти и пси-спецы контрразведки не спускают с нас глаз. Синоптики, блестя глазами, пророчат СМУ, хотя еще часов шесть назад были самые заурядные ПМУ.
— Алтей, готовность два… Бадан, готовность два… Витекс, готовность два… Герань, готовность два…
Стальные птицы медленно покидают ангары. Сипло поют турбины, заводя мелодию высоты. Сигнальщики дают отмашку лампами, след от которых алыми и изумрудно-зелеными змеями рассекает сумерки.
Мой штурман Валера Корнеев по кличке «Корн», проверив бомболюки, бьет по рукам с техником, нагоняет меня возле нашего «мига», тыкает углом планшета под локоть:
— Настроение?
— Бодрое. Как сам?
— Трепещу весь! Давай только, Тоныч, не как в тот раз, когда всю ночь до утра потом схему чертили на ватмане и перед парткомом отчитывались?
— Радостно, как эпиляция бороды пассатижами!
— Чертовски верно, дружище.
Бьем кулаком о кулак, надеваем на головы гермошлемы. По приставным забираемся в кабину. Даю отмашку техникам. Пристегиваемся, включаю связь:
— Контроль, я – Герань, запрос на запуск?
— Герань, запуск разрешаю! Выруливай…
Воздух дрожит и колеблется. «Алтей» в мерцании габаритов уходит на взлет. Впереди два борта: «Бадан, по полосе…» «Витекс, по полосе…»
Корн что-то пыхтит, суеверно постукивает по гермошлему сложенными фигой пальцами – три раза. Ждем.
— Бадан, взлет…
— Витекс, форсаж!
— Поехали, ну? — шепчу я одними губами.
— Герань, на взлет, — раздается наконец долгожданное. — Впереди свободно! «Миг» стартует. Мы идем на взлет.
Раскинув крылья с красными звездами, несем в когтях 50-тонные сияющие плоды. Марс бросил вызов нам. Мы бросаем вызов Марсу.
Небесный лилипут, злой карлик – не смотри нас так угрюмо своим алым оком. Не швыряй в нас клубами бурой пыли. Подумай, с кем связался? У тебя даже массы меньше чем у Земли в десять раз. Холодное небесное тельце. С замерзшей водой. Без признаков жизни. Мы научим его дышать. Корн крутит настройки:
— Тоныч, крыло шестьдесят, скорость – тысяча. Разворот на боевой выполняем через пять минут. Крен держи больше, чтоб не проскочили. Нижний край двести, неровный. Пыльная буря, видимость в пределе.
Мы идем над холодной пустыней, покрытой льдом и пылью. Интенсивное ультрафиолетовое излучение Солнца на поверхности не дает шанса ни единому живому организму. Атмосфера разряжена до предела, ее считай нет. Случись льду растаять – превратиться в клубы пара, не в жидкость.
Но Марс не всегда был таким, сухим и безжизненным. На нем есть высохшие русла рек. Бассейны озер и морей разбросаны по нему. Он нужен нам. Здесь будет наш новый дом.
