«Точно их накачивают чем-то перед игрой — злоба из них прямо льётся», — отметил про себя Бобров, на самом деле, улыбаясь партнёрам — в глазах некоторых, особенно не сильно опытных промелькнуло некоторая робость перед столь грозным соперником.
— Не бояться, терпеть, играть! — слоганом подбодрил команду капитан, и они ринулись в бой.
После игры были и зашитые брови, и многочисленные синяки, ссадины и шишки, у Морозко заплывал левый глаз. Но тяжёлых травм, по счастью, удалось избежать. И, что немаловажно, была добыта тяжелейшая победа с разницей в один мяч.
Игра складывалась непросто, и хозяева задавили лёгких и грациозных московитов в первом тайме. Они грубили, рубили по ногам в открытую и исподтишка, плевались и симулировали. Судья потворствовал. Но, несмотря на такое давление, «Московия» держалась и довольно сносно защищалась — хотя оборонительная игра никогда не была коронкой этой команды. Таким образом, они пропустили всего один мяч. Публика бесновалась, требуя ещё. Но после перерыва дело в свои руки взял, как и полагается капитану, Бобров. Он раз за разом за счёт искусной обводки ускользал от косящих ног и хватающих рук. Но пока партнёры слабо его поддерживали, работал он вхолостую. Но один мяч сквитать он смог и в одиночку. Заработал штрафной (судья, закрывая глаза на десятки нарушений хозяев, тут сдержаться уже не мог — под свист трибун, назначил и поднял руку) и красивейшим ударом сравнял счёт. Турки после пропущенного гола словно озверели.
— Вот теперь, ребятки, держитесь. Они не остановятся. Берегите ноги! На провокации не поддавайтесь! В штрафную не пускайте, назначит пеналь, — криком разгонял по местам Бобров своих партнёров.
А турки ещё и устроили за ним персональную охоту.
— Надо его менять, а то убьют, — уговаривая сам себя, промолвил Ларионов. Но он также и понимал, что без Боброва команда не сдюжит. В нём боролись сомнения, но всё же через несколько минут он дал сигнал разминаться одному из запасных. Всё видящий Юра заметил и это. Пробегая мимо бровки, крикнул:
— Нет, Иваныч, нет! Справлюсь, не убьют!
Тот в ответ, скрепя сердце, отменил замену.
А Юра превзошёл сам себя. Он будто взлетал над всеми этими хамящими, стремящимися его сломать турками, убегал и выскальзывал из их крепких объятий.
— Ха! А вы его ещё поймайте сначала, — улыбался немного успокоившийся Ларионов.
Второй гол Юра соорудил уже вместе с ребятами. Праздновали они под рёв возмущённых трибун.
— Пусть орут, у их любимцев кончается запал. Да и времени играть немного осталось, давайте, парни, потерпим ещё.
Они дотерпели, выгрызая победу у злобных хозяев.
— Когда камеры показывали их глаза, мне становилось страшно, — Лера, встречая мужа в аэропорту, бросилась ему на шею. С боков в ноги вцепились соскучившиеся малыши.
— Да ты же видела, что они мимо лепили всё время — у меня даже и ушиба никакого нет, — успокаивал её Юра. — Ну чего, пацанята, видели папу?
— Да! — хором закричали те, стремясь заползти по нему наверх.
— О, разошлись! Поехали домой, там полазаете по мне.
Дома ещё немного поговорили о прошедшем матче, женщины поохали, отец повздыхал, Юра же был доволен. Его радовал не столько турнирный успех команды, и уж точно не суперудачная игра лично его. Его радовал удачно складывающийся сюжет. «Очень удачно всё получается для предстоящей речи», — лёгкий героизм, радостные настроения, народ будет вкушать любое слово.
— Может, до игры сказать? — задумался он вслух.
— Ну, собственно, смысла в игре никакого нет, только то, что соберётся куча людей и всё внимание будет приковано к тебе, — сказал отец.
— Да, но всё-таки не все начинают сразу смотреть, а тем более и до матча не все собираются. А хотелось бы отхватить максимум зрителя.
— А если чуть матч задержать, обговорив с судейской бригадой и наблюдателями? Задобрить их?
— Хм… можно подумать, да, — нахмурился Юра. — Скажу Тимуру — что он по этому поводу скажет.
Март тем временем гремел капелью, жмурил ярким солнцем и пробуждал весеннее брожение. Поле «Московита» было зелёным круглый год, и зелень эта была неискусственной, а самой настоящей, травяной. Опять же — свои разработки и технологии, позволяющие, пусть и в тепле (на зиму закрывали крышей весь стадион, а не только трибуны), но практически без солнца растить сочную густую траву.
«Московия» в преддверии первого матча сезона дома проводила открытые тренировки на стадионе, подчас собирая по полстадиона болельщиков. Те сидели в полнейшей тишине, лишь изредка разражаясь аплодисментами или смехом по поводу удачных действий любимцев или их шуточек. Команде такие занятия тоже нравились, но Ларионов допускал их лишь в «разгрузочные» дни — серьёзная работа проводилась всё же на базе, за бортом стадиона. Но такие, публичные тренировки были полезны не только для зрителей, не только повышали и без того огромную популярность команды, всё-таки и сами игроки снимали с себя оковы напряжения, волей-неволей тяготившие их перед важными играми. А то, что игра будет суперважной, понимал не только Бобров.
Но всё же в день игры, в воскресенье восемнадцатого марта мандраж с невиданной силой охватил Юрия. Он почти не спал ночь, ворочаясь, вставая. Выходил на улицу смотреть на ночное небо, вымощенное мириадами звёзд. Но забылся нервным сном только под утро. Лера во сне лишь обнимала его, тихо дыша и не замечая его метаний.
— Не спал почти, — поутру, измученный сказал ей Юра. — Что-то уже и не припомню, когда так волновался.
— Милый, не волнуйся. Выпей мяты, — сказала она, наливая душистый напиток. — Но позавтракать всё же надо — волнение уйдёт, голод появится. Кушай.
Юра послушно запихивал в себя кашу. Сонные близнецы завтракали рядом. Их тоже подняли для того, чтобы везти с отцом на стадион — нужно было ещё раз всё подготовить. Глядя как они, как маленькие хомячки, жуют завтрак, Юра почувствовал прилив бодрости и улыбнулся.
— Ничего, эти вот друзья придадут мне уверенности и спокойствия, — он подмигнул им, и братья тоже заулыбались.
— Никита, Андрейка, игрушки вы свои собрали? Пока папа там будет готовится, мне тоже некогда будет с вами возиться, чем будете заниматься?
— Мы собрались! — закивали близнецы, готовые сорваться и показать, чего они там насобирали.
— Вот и славно, не торопитесь только, жуйте.
— Лерусь, а ты сама где будешь? На бровке?
— Нет, мне лучше с трибуны наблюдать. С Лилей вместе будем вести что-то типа репортажа для «Возрождения».
— Ого! Прямо вы сами будете вести?! Так это ж футбол никто не будет смотреть, будут на вас глазеть!
