что это не его вина, но вот папа-то этого не знал. И ей было его жалко. Что он теперь думает про тот случай? Как чувствует себя человек, который чуть не убил своего близкого?
А ещё Светлане хотелось, чтобы впредь такого не повторилось, и она произнесла весьма недружелюбно:
— Она тронула мою семью. Да ещё и противная какая-то…, — по тону девочки было ясно, что противность старухи, значительно усугубляет её вину. — Дайте-ка мне адрес этой бабки, — Света не стала уточнять, кто стал причиной, организатором этого. Пусть всё так и останется,
— Адрес? — переспросил Роэман, немного задумавшись. Светлане показалось, что он хитрит, что сейчас будет, как говорит Влад, «отползать». Но Виталий Леонидович продолжил: — У неё нет адреса как такового. Но я знаю, где её дом, — и, опередив вопрос девочки, добавил: — Если нужно, я вас к ней провожу.
— Проводите? — вот тут Света немного удивилась. — А вы знаете, что я хочу с нею сделать?
— Что бы вы с нею ни сделали, уверен, что она давно этого заслуживает, — произнёс Роэ и некрасиво ухмыльнулся своим кривым ртом. — Это опасная и мерзкая тварь. Она всякого натворила.
«Зато ты такой лапочка, весь белый и пушистый», — с ехидцей подумала Светлана и спросила:
— За городом, я покажу вам, сейчас закажу такси, — ответил Виталий Леонидович и полез в карман за телефоном.
Глава 57
У неё было много вопросов, может быть, даже десятки. Но Виталий Леонидович посадил её на задний диван, а сам сел на переднее сиденье, и теперь, когда он что-то говорил ей, ему приходилась оборачиваться. Общаться с нею было непросто, тем более и водитель мог слышать все их разговоры. В общем, почти всю долгую дорогу они не разговаривали. Света всё ещё не была уверена, что у него нет планов насчёт неё, она, конечно, не чувствовала опасности, её черная рука была расслаблена, но всё равно девочка не выпускала иглу из пальцев. И даже один раз прикидывала, как в критической ситуации обхватит через спинку сиденья его голову и воткнёт ему в шею иглу одним быстрым движением. Но всё было спокойно и, продравшись через вечные пробки на выезде из города, дальше они относительно быстро доехали до нужного места.
— Сверните вот тут, — указал Виталий Леонидович таксисту на мокрый просёлок с лужами. И тут же повернулся к Светлане и сказал:
— Мы приехали, вон её хибара, надеюсь, она дома, — и добавил уже совсем негромко: — Здесь нельзя долго торчать, у неё очень много неприятных родственников.
Светлана так и думала. Она смотрела через стекло машины и отлично видела старое и обшарпанное жилище на отшибе на фоне темнеющего, сырого от дождя леса. Да. Именно в таком поганом доме и должна была жить мерзкая старуха.
— Она уже знает, что мы приехали, — Роэ снова повернулся к девочке и продолжил всё так же тихо, — она всегда начеку. Имейте в виду, она очень крепкая… старушка.
Светлана ничего ему не сказала; в это мгновение такси остановилось.
— Ближе к дому мне не проехать, — сообщил таксист.
— Я быстро, — произнесла она и открыла дверь.
Ни таксист, ни Роэман ей не ответили. Светлана вышла из машины и пошла к дому. Шёл дождь, на дорожке, что вела к дому, в колеях стояли длинные лужи. Она шла как раз между ними. Шла и знала, что Роэман не сводит с неё глаз. Смотрит и гадает, сможет ли эта девочка победить старуху.
И она наконец подошла к двери и, обернувшись всего на мгновение, открыла её.
Светлана остановилась в тёмных и провонявших сыростью и тухлятиной сенях лачуги. Кривая дверь вела в комнату, девочка замерла, пальцы на левой руке напомнили ей о себе: опасность, опасность! Наверное, «слепая» увидела её. Уже ждёт за дверью. И Света не ошиблась, так как из-за двери донеслось:
— Ну что ты там таишься, заходи уже, раз пришла, заходи.
Светлана не сомневалась, что это говорится ей, она чуть помедлила и всё-таки толкнула дверь.
В загаженной комнате, где у стен валялся всякий мусор, в основном влажное и грязное тряпьё, прямо посредине стояла старая бабища, тяжело наваливаясь обеими руками на свой костыль.
— Заходи, заходи, красавица, — говорила она, задирая подбородок с бородавками кверху и своими белыми глазами пялясь куда-то в потолок. — Ишь ты, как от тебя веет жизнью. Ведь ты уже и созрела. Женишка-то завела себе или ещё нет?
Светлана вошла и остановилась, вот тут её пальцы начали подёргиваться весьма активно.
— Нет, не завела, чую, чую…, — и тут старуха насторожилась, сразу опустила голову, теперь она как будто вглядывалась в Светлану, — погоди-ка, погоди… Да ты никак…, — баба сделала паузу, а потом выдохнула: — Ты Чернорукая!
— Это вы своими глазами слепыми разглядели мою чёрную руку? — поинтересовалась Светлана.
— А тут и глаз не надо, — сразу ответила бабища. — От тебя псиной подванивает, сучий запашок-то от тебя идёт, верный признак, что кожа на руке почернела. Это же рука твоя собачьей кожей порастает. Наверно, и когти уже чёрные, собачьи растут. Ну, скажи, растут ведь, а?
Свете сейчас очень, очень сильно захотелось взглянуть на свою левую руку, но она не стала отрывать глаз от «слепой», как раз потому, что эта самая её рука дёргалась и дёргалась, оповещая Свету об опасности. Она просто стояла и ждала, что же будет дальше, хотя ей было очень интересно, что ещё может сказать ей бабища. А та, не получив от девочки ответа, переставила чуть вперед свой тяжёлый костыль и, подобравшись к Светлане на один шаг ближе, продолжила:
— А тебя сюда Роэман привёз? Да? Да ладно, не отвечай, я сама знаю, он, он хитрый ублюдок. Сидит в машине и радуется сейчас, думает-гадает, кто из дома живым выйдет. Ты или я. А ему так любой расклад хорош будет. Ты меня убьёшь, так он порадуется, что обещание, мне данное, выполнять ему не нужно будет, а Рогатой скажет, дескать, ты Чернорукая, с тобой сладу нет. С него и спроса не будет, — старуха говорила размеренно
