и спокойно, каждое сказанное ей слово Света хорошо слышала и хорошо понимала, о чём говорит «слепая»; и та продолжала: — Если же я тебя убью, так он Рогатой скажет, что выполнил её пожелание. Так, может, нам и не нужно драться, к чему ублюдка радовать? Верни мне нож, что забрала у нас Гнилая, так больше промеж нас и не будет ссор. Нечего нам будет делить.
Старая замолчала, ожидая её решения… А Света не знала, что ответить, у неё ещё не сложились слова в голове… По большому счёту девочка не была злой, можно было и пойти на соглашение и даже вернуть этой страшной бабе Кровопийцу, но… Нет, в этот раз, когда дело коснулась её семьи… она совсем не хотела, чтобы старухе её мерзкий фокус с папой сошёл с рук. Светлана уже хотела сообщить бабище об этом… И тут её левая рука… Все пальцы на ней сжались в кулак, сжались так сильно, словно их стянуло хорошей такой судорогой. И дальше, подчиняясь какому-то своему рефлексу, Светлана чуть отпрянула назад и в сторону, даже ударилась спиной и затылком об косяк.
Она не видела ни замаха, ни удара, тяжеленная клюка старухи самым кончиком, уголком едва-едва задела её висок и бровь, распорола кожу. Но более серьёзной травмы ей всё-таки удалось избежать. Дальше девочке было уже легче, второй замах она уже видела. Старуха держала свою палку уже двумя руками и замахивалась долго, буквально наваливалась на Свету. И той легко удалось увернуться от костыля, поднырнув под руку. Она выскочила бабище за спину. И тут же схватила её за шиворот, дёрнула на себя и загнала ей в шею, в дряблую кожу рядом с большой родинкой, шип розы. И сразу вытащила его, уже почерневший от поганой старушечьей крови, и отпрыгнула назад к стене, к печке, напугав большого кота, который прятался за печкой. А бабища словно и не почувствовала укола, быстро развернулась к девочке и снова замахнулась своим костылём. Старуха была большая мастерица притворяться, оказалось, что не только слепота её фальшива, но и двигается она на удивление проворно и быстро для своей рыхлой туши. Светлане пришлось метаться по вонючей конуре из стороны в сторону, чтобы избегать сильных, размашистых ударов, как выяснилось, весьма тяжёлого костыля. Пять или шесть секунд бабища едва не прыгала за девочкой, пытаясь её поразить своим оружием, но вдруг остановилась, разинула рот, в её глаза вдруг вернулись зрачки, словно стекли из-подо лба, и этими уже нормальными глазами она посмотрела на Свету и спросила отчётливо:
— Это что такое?
Постояла ещё пару секунд, выронила костыль из ослабевших рук и тут же повалилась на грязный и сырой пол своей конуры. Упала, покатилась по полу, докатилась до стены, встала на «мостик» и завыла протяжно:
— Это что такоооо….
А после вытянулась и стала трястись в мелких конвульсиях, словно её било током. Зрелище было малоприятное, но девочка не отворачивалась, наоборот, она подошла ближе, наклонилась над бабищей. Светлана увидела, как старуха скосила свои чистые и ясные зрачки в её сторону, заглянула в них и сказала:
— Это тебе за моего папу.
А после воткнула шип старухе прямо в левый глаз, прямо в зрачок. Судороги у той уже почти прекратились, она вздрогнула от укола и смрадно выдохнула в лицо девочке. И замерла, словно окоченела в секунду. Света поднялась и пошла к выходу, оставив иглу в глазу бабки. Она победила. У неё был перепачканы засыхающей кровью висок и бровь. Наверное, десс непросто убивать, но только не для шипа розы.
Роэман вышел из машины и курил под дождём, натянув на глаза берет, а Света увидела его, пошла к нему, но, сделав два шага от двери, вдруг остановилась. Она услышала, как кто-то тихо позвал её. Хотя, может, и не её, но чей-то тонкий голосок донёсся из-за двери пристройки, что криво прилепилась к дому слева. Дверь на крючке. Курятник, сарай? Девочка подошла к двери, откинула крючок и открыла её.
— Кто тут?
Она не сразу разглядела девочку лет восьми-девяти, сидящую у стены.
— Я тут, — ответила девочка. — Я Настя.
Света вошла в сарай, увидела, что Настя грубой верёвкой привязана за шею к кольцу, которое вбито в стену.
— Как ты тут оказалась?
— Я потерялась, а меня сюда бабушка привела. Она нашла меня. Сказала, что позвонит маме, и мама меня заберёт, — сразу начала рассказывать Настя. И тут же попросила: — Мне тут холодно, спросите у бабушки, можно меня не привязывать, я вон там, на досках посижу.
— А это была твоя бабушка?
— Нет, я её встретила на улице. Она сказала, что найдёт мою маму, и мы приехали сюда. Спросите у неё, можно мне посидеть на досках?
— Мы ничего не будем спрашивать у бабушки, — отвечала Светлана, отвязывая Настю, — мы поедем в город и найдём твою маму.
— А как вы найдёте? Бабушка забрала мой телефон, — вставая с пола, спрашивала девочка, её подтрясывало от холода.
— Полиция всё найдёт, — заверила её Светлана, выводя из сарая.
— А бабушка не будет нас искать?
— Эта бабушка уже никого искать не будет, — сказала Света и повела Настю к такси.
— Вот, нашла ребёнка в сарае, — сказала она, подведя Настю к машине.
— Ведьма всегда воровала детей, — кивнул ей Виталий Леонидович.
— Зачем? — спросила Светлана.
Роэман ничего ей на этот вопрос не ответил, только посмотрел на неё выразительно и открыл им заднюю дверь; и когда Светлана пропускала Настю вперёд, спросил:
— Я вижу у вас кровь, как всё прошло?
— Почему вы не сказали, что она не только зрячая, но и очень ловкая? — с укором спросила в ответ Светлана,
— Я полагал, что это вам и так известно. И учитывая, что вы были так хорошо вооружены, я почти не сомневался в исходе вашей встречи.
Света удивилась:
— Хорошо вооружена?
— Ещё там, в кафе, я сразу уловил запах розы, на вашей правой руке до сих пор присутствует розовое масло. Я его чувствую даже сейчас.
Девочка опять удивилась:
— Чувствуете?
— Конечно, я понял, что вы очень опасны, раз не
