Кемаль выхватывает рубашку и отворачивается. Он дрожит, когда снимает футболку с логотипом команды. Аднану кажется, что Кемаль вот-вот заплачет, и это будет самое худшее. Но потом Кемаль натягивает на свое оплывшее тело рубашку из чистого хлопка, застегивает и поправляет манжеты. Работу нужно сделать. Но я спас тебе жизнь и твою задницу, и тебя это бесит, думает Аднан. Тебя убивает то, что ты навеки мой должник.
Аднан завязывает галстук и поправляет запонки, чтобы добиться идеальной симметрии. Вот это подобающий вид для часа X.
В книжном по соседству с домом Джан как-то раз нашел нечто удивительное: четыре тома в кожаном переплете стояли, щека к щеке, на полке, куда редко заглядывают покупатели, а на страницах с золотым обрезом лежал слой пыли. На корешках название: «Энциклопедия Стамбула». Только до буквы Г, но зато с картинками, так что на страницах можно было не только прочесть об истории повозок и паромов, но и увидеть их изображения, по четыре на страницу, а еще прочитать про Хезарфена Ахмета Челеби, который на деревянных крыльях слетел с башни Галата над Ускюдаром, об осадных машинах Мехмета-Завоевателя и о жестоких оттоманских пытках, рассказы о которых вызывали головокружение и странное возбуждение. Родители отказались купить ему эти книги, даже если продавец сделает скидку, но Джан ярко помнил рассказ о том, что последнего волка застрелили в 1943 году на старом кладбище Эюп, и рисунок: чудовище с пеной у рта и бешеными глазами летит навстречу палящим винтовкам усатых охотников.
Джан задумывается, насколько уверен господин Кочу, автор энциклопедии, в информации о событиях 1943 года. Он слышит лязг когтей и зубов, а еще чье-то тяжелое дыхание на том конце бетонной трубы. Он сильнее прижимает к себе Обезьяну. Роботы отдают тепло даже в выключенном состоянии. Как только солнце зашло, бетон быстро остыл. Джан дрожит и кутается в куртку.
Извлечение робота прошло успешно. Вот почему это так называется в компьютерных играх, когда надо собрать и поднять с земли инопланетных космонавтов. Извлечение. Как зуб или его беруши. Забавно, что теперь, когда он может слышать все и вся, Недждету пришлось разговаривать с ним без слов, чтобы он читал по губам. К тому моменту, как робот проделал тот же путь обратно, уже стемнело. «Самсунги» казались силуэтами на фоне желтого света фонарей, но там, куда не попадал их свет, было очень темно. Снова отделить Крысенка и закрепить его на белом фургоне оказалось легко. Они — террористы. У них есть план. Они могут уехать до прибытия полиции.
Террористы. Это слово вызвало у него забавное чувство, не страх и не возбуждение, а что-то среднее глубоко-глубоко в желудке, прямо в центре его существа, жаркое, темное, странное, одновременно свое и чужое. Террористы — это старики с бородами в длинных халатах и молодые парни, двигающие руками, как рэперы. Террористы не носят дорогие джинсы и ботинки. Но он же видел винтовки и коробки с чем-то. Джан не мог понять, как такое возможно. Предполагалось, что террористы и не люди вовсе.
Он обернул Змею вокруг запястья, отключил зарядное устройство и закрыл компьютер.
— Спасибо, — крикнул он хозяину чайной. — Я домой пошел.
Хозяин не взял с него платы за электричество. Джан купил пластиковую упаковку питательных продуктов в магазинчике на автозаправке и побрел по пыльной улице, залитой светом фонарей. Позвони в полицию, велел Недждет. Эти люди — террористы. У них какой-то безумный план.
Позвонить в полицию. Вернуться домой.
Обещай мне, что больше не будешь этим заниматься, попросил господин Ферентину. Террористические заговоры — это не для мальчиков и стариков, это дело полиции, службы безопасности, у них оружие. Ты должен пообещать, что больше не будешь этим заниматься никогда, или ты больше сюда не придешь.
Он нарушил обещание. Господин Ферентину никогда больше не будет с ним разговаривать. Домой возвращаться нельзя. Тогда надо позвонить в полицию. Но разве они ему поверят? Они должны поверить. Это же правда. Но уже сгустилась тьма, и он не встретил ни души с тех пор, как вышел с парковки, а поток машин так и не иссякает, только шум в ночной тишине кажется громче и ближе. Джан не знает, что делать. Затем он видит за забором стройплощадку, кучу предупреждающих знаков и экскаваторы со стальными ставнями, чтобы в кабину не смогли залезть воры и мальчики, но самое главное — там есть бетонные трубы. Никакой забор не может остановить девятилетнего мальчика. Трубы все еще теплые после дневной жары, такие желанные и укромные и, что немаловажно, никем не занятые. Никакого пепла, упаковок от еды или спиралек засохших экскрементов. Если террористы куда-то поедут, можно будет потихоньку мониторить их передвижения. Здесь его никто не потревожит. Джан забирается внутрь и открывает рюкзак.
Теперь он съел всю еду и замерзает, бетон твердый, а в трубе не сесть толком, он может только лежать ногами к выходу из трубы, а снаружи ходит последний стамбульский волк или что похуже: бродяга, пьяница или террорист. Джан парализован от ужаса перед тем, что нужно сделать.
Звони в полицию.
Трясясь от страха, Джан включает цептеп. Теперь он виден всему внешнему миру.
— Полицию, пожалуйста.
— Соединяю.
— Алло, это полиция в Кайишдаги?
— Это полицейский участок в Кадикей, чем могу помочь?
— Мой друг… он из Эскикей, это на европейской стороне, так вот, его похитили и удерживают на складе на проспекте Бостанджи Дудуллу.
Пауза. Вздох.
— Как тебя зовут, сынок?
— Джан Дурукан.
— А лет сколько?
— Девять. Его держат террористы. Я их видел. У них оружие.
— Террористы, значит.
— Да, у них какой-то план. Они планируют атаку. Надо прислать сюда войска, одной полиции не справится.
— Да ты что!
— Да, у них винтовки, бомбы и все такое.
— А вот что полиции по плечу — прислать патрульную машину и устроить тебе хорошую взбучку за то, что ты тратишь наше время и занимаешь линию. Это серьезное правонарушение, на случай, если ты забыл, малыш, мы автоматически узнаем местоположение и можем приехать прямо сейчас и разобраться с девятилетним парнем, который считает себя таким умным, что может тратить впустую наше время.
— Тогда приезжайте, и я покажу вам, что это правда! — кричит Джан, но офицер уже отключился. — Произойдет что-то ужасное.
Цептеп молчит. Неправильно. Он все испортил. Надо было сказать, что он пропавший ребенок. Мама с папой должны были заявить в местный участок. Тогда они приехали бы как миленькие. Ага, запихали бы в машину и увезли домой. Вот почему он не может позвонить ни Осману, ни Шекуре, ни даже господину Ферентину. Сначала домой, вопросы позже. К тому моменту, как он хоть кого-то убедит, если ему вообще это удастся, может оказаться слишком поздно. Помещение наверху окажется пустым. Фургон забьют коробками и ящиками и выедут в ворота. А Недждет… что они сделают с Недждетом? Джан об этом не думал. Нет, кто-то должен остаться здесь. Остаться и следить. Кто-то, кто найдет способ предупредить людей, победить террористов и спасти Недждета. И это будет Джан Дурукан. Теперь все зависит от него.
