– Мама, не надо!
– Почему твоя жена не пришла к нам сегодня вместе с тобой?
– Лиза только что похоронила мать, ей не до походов в гости, мама.
Мать смутилась.
– Конечно, я понимаю, но я хотела с ней поговорить. Не понимаю, она что, хочет, чтобы ее младшие братья постоянно жили с вами? Но вы же не сможете взять их сюда, здесь нет места, значит, тебе придется жить у них.
– Ну и что?
– Можно любить своих родных, но когда люди женятся, они создают свою семью, почему твоя жена решила, что ты должен взять на себя заботу о ее младших братьях? У них есть отец!
– Мне кажется, Лиза еще слишком молода, чтобы решать подобные вопросы, – поддержал ее муж, – лично я тоже считаю, что мальчикам нужен отец.
– Жена должна все свое внимание уделять мужу и детям, – продолжала мать, – и ее старший брат что, тоже будет всегда жить с вами? Он вообще какой-то ненормальный, сестра ему чуть ли не нос вытирает.
Толя мудро решил, что с родителями ему следует запастись терпением, поэтому ответил матери очень спокойно:
– Да ладно, мам, что ты придумываешь! Тимур – вполне нормальный парень, просто он увлечен своей физикой, и друг другу мы не мешаем – у нас с Лизой своя комната, у Тимки своя, у малышей своя. А Сергей Эрнестович всегда сможет к нам приезжать, он не возражает, чтобы мальчики остались с нами, он очень много работает.
– Нет, я не понимаю этих ученых, – в голосе отца слышалось легкое презрение.
– Причем здесь ученые, все мужики одинаковы, – съехидничала мать, – похоронил одну жену, потом вторую, теперь третью найдет. Зачем ему дети? Дети будут только мешать.
После этих слов Толя решил, что пора проявить строгость.
– Мама, если ты будешь так говорить, я уйду и вообще не стану здесь появляться!
– Ладно-ладно, – она немного испугалась. – Только вот скажи, а когда брат Лизы женится, вы что, тоже все будете жить в одной квартире? А когда у вас самих появятся дети?
– Когда у нас появятся дети, ты станешь уже натуральной бабушкой и будешь их нянчить. Бабуля, ау!
Мать на «бабулю» не обиделась и даже расплылась в улыбке, в который раз доказывая, что женщины совершенно непоследовательны в своих рассуждениях.
– Толенька, ведь я только об этом и мечтаю! Ты не сердись, просто мы с папой волнуемся. А я тут сладкого напекла, возьмешь с собой – пусть Лизонька и мальчики полакомятся.
– Давно бы так, а то наговорила тут с три короба, хоть домой не приходи.
– Ты же мой маленький, как же мне не волноваться! Лизоньку от меня поцелуй.
С авоськой, набитой пирожками и ватрушками, Толя вышел из метро «Теплый стан», но не успел пройти и двух шагов, как с ним рядом остановился автомобиль. Выглянув, Самсонов махнул ему рукой.
– Привет, подвезти? Кстати, есть новости.
Сидя в машине, Толя трижды от начала до конца перечитал признание Евгения Муромцева.
– Если честно, само по себе такое признание ничего не стоит – Муромцев всегда сможет от него отказаться и сказать, что вы принудили его это написать с помощью угроз, – хмуро сказал он, в действительности ни на минуту не веря, что Женя написал признание добровольно, – где он сейчас?
– Я хотел доставить его сюда, но, к сожалению, он сбежал. Хотя я не понимаю, как ему это удалось – за подъездом и квартирой следили, а он не Тарзан, чтобы бегать по карнизам. Да в том доме и карнизов-то нет. Но если вы его не найдете, я сам его найду, и тогда он заплатит по всем счетам.
– Будем считать, что я этого не слышал, – поспешно возразил Толя, – и думаю, что его найдут. Возможно, это даже к лучшему, что он сбежал. Во-первых, у вас нет права производить арест, а во-вторых, побег подтверждает его вину и в совокупности с другими уликами сыграет свою роль. Однако важней всего будут ваши показания, хотя вы понимаете, что при этом может встать вопрос об идентификации вашей личности.
– Проблем нет, суду я готов рассказать о себе правду, труднее будет объяснить все Тимуру и Лизе. Но если надо, я… Знаете, во время похорон одна из подруг Халиды меня узнала, кажется, она была в ужасе. А мне… мне так хотелось подойти к своим детям! Я готов был назвать себя, утешить их, а потом… Потом я струсил и сбежал. Но когда Муромцева найдут, мне в любом случае придется им признаться.
– Возможно, не стоит ждать, хотите зайти к нам сейчас? Может быть, тогда вы решитесь.
Толя сам не ожидал, что сделает подобное предложение, слова эти сорвались с его губ неожиданно. Самсонов пристально посмотрел на слегка зардевшегося юношу – до сих пор муж Лизы, рассуждавший так серьезно и юридически грамотно, казался ему чуть ли не ровесником, но в эту минуту паренек выглядел не старше своих двадцати четырех лет.
– Ну, если вы меня действительно приглашаете…
Услышав звонок, Рустэмчик радостно крикнул:
– Это папа вернулся!
Выбежав в прихожую, они с Юриком разочарованно и недоуменно уставились на незнакомого мужчину.
– Привет, пацаны, – сказал Толя, ставя тяжелую сумку на тумбочку в прихожей, – я вам сладкого принес, налетайте.
– Здравствуйте, – из комнаты вышла Лиза, волосы ее были повязаны черной лентой.
– Мне стало известно о вашем горе, – тихо произнес Самсонов, – позвольте выразить свое соболезнование.
Лиза посмотрела на гостя и узнала его – это был тот самый мужчина, который год назад вместе с Женей Муромцевым пригласил их всех в ресторан. В то время еще жива была Дианка, и мама тоже была жива – словно сто лет прошло. Горло девушки сжало спазмом, она опустила голову, с трудом прошептала:
– Спасибо, заходите, пожалуйста, сейчас я накрою, посидим. Тимур, – позвала она брата, – принеси из своей комнаты стулья, пожалуйста.
Стол она накрыла в большой комнате – в той, где теперь жили они с Толей, и где когда-то спали молодые Халида с Юрием. Самсонов опустился на диван прямо под висевшим на стене портретом Юрия Лузгина в черной рамке, по бокам от него притулились притихшие близнецы. Толя пристально наблюдал за Лизой и Тимуром – неужели они не замечают сходства?
– Это ваш отец? – глядя на портрет, спросил Самсонов, и Тимур печально кивнул.
– Да. Он погиб, когда мне было десять лет.
– И вы его совсем не помните? Совсем-совсем?
– Я очень хорошо помню папу, – тихо ответила Лиза, – хотя нам с Дианкой тогда было только шесть. Я заказала большую фотографию мамы – повешу ее здесь, рядом с папиной.
Глаза близнецов мгновенно наполнились слезами, и они уткнулись носами в свои тарелки. Наступило тяжелое молчание, потом Самсонов внезапно поднялся.
– Что ж, мне пора, – он положил руки на головы сидевших рядом с ним мальчиков, – когда приеду в следующий раз привезу вам компьютер. Или, может даже, пришлю.
