что называется, располагало. Особенно в сочетании с улыбкой.
Он и сейчас улыбался. Может, не во весь рот, но без подтекстов. Искренне. Так, как улыбается человек, который рад тебя видеть.
Завернутый в простыню, как в тогу, и ухитряющийся выглядеть прямо-таки римским сенатором. Чрезмерно молодым и несколько изможденным, правда. Гордый профиль, голый череп…
Миска выскользнула из пальцев, покатилась по полу, оставляя за собой лужицы.
– Хотя, наверное, лучше воды.
Хэнк?!
– Ну да, ноги помыть тоже не помешает, но я предпочел бы сначала употребить что-нибудь жидкое внутрь.
Живой. Слегка потрепанный, похудевший, растерявший волосы.
Хэнк.
– Никогда не думал, что у тебя такие больше глаза, Фрэнк. Да хватит уже таращиться! Я в самом деле хочу пить. Зверски.
– Пить?
Кажется, на кухне ни черта воды не осталось.
– Сейчас принесу. Пять минут.
Ну может, чуть побольше. Смотря как будет с очередью. Уже бегу. Хотя…
А что если это всего лишь мираж? Вот прибегу обратно, а наваждение уже схлынуло?
– Только пообещай вернуться в постель и дождаться. Ладно?
– Дождусь, куда я денусь? Гулять как-то не особо хочется.
Солнце пока ещё ползало по крышам домов, не спускаясь на улицы, и между домами висели сумерки. Светло-пепельные. Не город, карандашный набросок: дотронешься рукой – сотрешь клочок мира.
Безвозвратно? Ой вряд ли. Кто-нибудь нарисует снова. Слепит из собственных воспоминаний. А если памяти не хватит, заставит работать воображение. И окно, дверь, дом, квартал, улица появятся снова. Воскреснут из небытия. Как Хэнк.
Я понял, что это возможно. Не сразу. Понадобились время, информация, немного усилий. Или все-таки много?
Чудо? Оно произошло, потому что было реальным. Доступным к повторению. Уверен, что и скрюченного водителя можно исцелить. Другое дело, что лично я участвовать не буду. Да и Лил не пущу.
– Ты куда это с утра пораньше?
А вот и она. Легка на помине. Приветственно зевающая из открытой двери.
– За водой.
– Мне захватишь?
Круг замыкается. С каждой минутой. Цепь событий возвращается к исходной точке. На новом, ещё не прожитом витке.
– Не сегодня.
– Бука!
Мне сейчас только двойного груза и не хватало. Хотя…
– Черт с тобой, принесу. В обмен на услугу.
– Ага, поумнел.
Не та улыбка, что в первый раз, прежнее только ехидство, пожалуй.
– Ты мне нужна.
Недоуменный и, кажется, чуточку испуганный взгляд.
– Твоя помощь. За больными ухаживать умеешь?
Зачем я спрашиваю? Должна уметь. Достаточно вспомнить о её матери.
– Стряслось что? С папашей Ллузи, не приведи господи?
– С ним все в порядке. Есть другой пациент.
– Твой приятель? А чего за ним ходить? Лежит, есть не просит.
– Уже не лежит.
Видел бы Хэнк сейчас эти глаза! Вот уж большие, так большие. Огромные.
– Он…
– Очнулся, да.
Девчонка метнулась мимо, как молния, только пятки засверкали.
М-да, можно было обойтись без прелюдий, а сразу сказать, что и как. Но по крайней мере, теперь времени у меня с запасом: из цепких лап Лил вырваться нереально. Даже в полном здравии.
Конечно, на Хэнка она залезать с руками и ногами не стала. Ослабленный все-таки, к тому же незнакомец. Но сидела вплотную к постели, пожирая взглядом, и даже не обернулась на мои шаги. Зато ворчливо спросила:
– Принес воду?
И тут дежавю. Хозяйка дома вернулась. Или просто хозяйка?
– Давай сюда!
И чашку где-то успела раздобыть. Чистую.
– Вот, сеньор. Вы только не торопитесь, хорошо? Она холодная, ещё горло сведет… Ой, лучше я вам помогу. Я умею.
Скользнула на постель. На самый краешек, но уселась так, что с полтычка не стронешь. Лиана, ни дать, ни взять. Хищная.
– Маленькими-маленькими глоточками… И сразу не глотайте, покатайте на языке. А хотите, я согрею? Это просто. Если не побрезгуете. Ведь не побрезгуете? Я здоровая, чем хотите поклянусь!
Хлебнула из чашки. Подержала во рту. Наклонилась к Хэнку. Приоткрыла губы…
Не знаю, понимал он, что происходит, думал, что спит, нарочно подыгрывал – неважно. Но выглядело происходящее однозначно. В смысле, интимно. Настолько, что я машинально шагнул назад, к двери.
Сейчас и здесь мне явно было не место. Может быть, потом, позже, только не в эту минуту. Нужно повернуться и тихонько…
Трель будильника. Последний маркер времени. Контрольный выстрел: если тотчас же не отправлюсь в контору, опоздаю. Сто процентов.
– Фрэнк?
Оторвались друг от друга? Какая неожиданность.
– Мне надо идти.
– Куда?
– На работу.
– Ты работаешь?
А вот незачем удивляться. Можно подумать, я раньше бездельничал сутками напролет.
– Да.
– И кем?
Не верит. Его право, в общем-то. Но почему мне обидно слышать такие вопросы?
– Мусорщиком.
Приподнял брови. Сдвинул.Медленно обвел взглядом комнату.
– И видимо, берешь работу на дом?
Знаю, что это шутка. Сам бы пошутил похожим образом на его месте. Или даже ещё похуже, чего уж греха таить. Вот только…
Все равно больно.
– Я потом объясню. Вечером. Как вернусь. А пока…
Не убралась с постели. Сидит все там же и все в той же позе. Готовая к прыжку.
– Она тебе расскажет, что и как. В любых подробностях.
И вот теперь мне уже точно пора бежать.
* * *
– Поговаривают, что вчера в старом лагере нашли труп, - меланхолично заметила Долорес, оприходывая мои записи.
Ответа не требуется, конечно же: театр одного актера во всей красе. Вернее, актрисы.
– Странно, что это был не ты.
– Вы желаете моей смерти, сеньора?
Поднимает взгляд, пару секунд растерянно смотрит, потом сердито морщится.
– Тьфу на тебя! Матерь божья, прости олуха: говорит – не думает, а думает – не… И все равно странно. Я уж привыкла, что если где какая кучка грязи наметилась, ты в неё непременно влезешь. Что же на этот раз помешало, а?
Грязь, значит. Хорошо. Пусть будет. В конце концов, может, я призвание свое нашел. Впервые в жизни. Недаром же такую работу выбрал. Или выбрали за меня? Да-да, Ты. Тот, который где-то там, высоко и далеко.
– Судя по адресам в списке, этот мертвец как раз должен был тебе попасться. По дороге.
Интуиция у женщины просто сказочная. А главное, если бы я в самом деле сообщил в полицию об убиенном Карлито, для Долорес это было бы в порядке вещей. Нормально и естественно. И вопросов не вызвало бы. Ни одного.
– Не повезло мне, сеньора. На дороге пусто было.
– Да, пусто…
Замолчала, продолжая подшивать листки в папку.
Кажется, отговорился. А вот она – проговорилась. Знает, что тело нашли в доме? Интересно, откуда. При этом понятия не имеет, что на улочке была припаркована машина. Любопытная осведомленность. Выборочная.
– Сеньора, у меня есть просьба.
Щелчок степлера.
