Мартин резко успокоился, пожал плечами:
— Наверное, ничего. Почему бы и нет? Только что ты там будешь делать? Насылать громы и молнии? Организовать маленький Олимп и приводить туда прекрасных юношей, а для разнообразия — прекрасных девушек? Вдохновлять пророков и устрашать грешников? У тебя в запасе — вечность. Не забыла? Ты будешь создавать одну религию за другой, наблюдать, как из-за маленького теологического разногласия твои создания режут друг другу глотки. Потом они немножко цивилизуются, решат, что ты — добра и милосердна… совершенно не представляю, уместен ли здесь женский род… потом они выйдут в космос. Одни живые игрушки встретятся с другими, почешут затылки… или куда ты им мозги впихнёшь? И создадут свой Талисман. Нет, конечно, ты можешь их придавить загодя. Или как следует выпороть, едва потянутся к всемогуществу. Только зачем? Ведь поплачут, вытрут слезы и снова примутся за старое. Ты же не станешь творить убогих и скучных роботов, во всём покорных твоей воле и ограниченных в развитии… Перед тобой всегда будет стена, а на ней надпись пылающими буквами: «ЗАЧЕМ? ЗАЧЕМ? ЗАЧЕМ?» И тогда ты закроешь глаза, спрячешься в маленький уютный кокон и сделаешь тот шаг, которого от тебя ждали миллиарды лет назад. Положишь свой разум в кладовку вместе с инстинктами.
— Ты, конечно, прав, — тихо сказала Ирина. — Только я бы все равно попробовала.
Она посмотрела на Мартина. Тот грустно улыбнулся и сказал:
— И я бы попробовал. В этом вся беда. А знаешь, что хорошо?
Ирина вопросительно посмотрела на него.
— Мы не знаем, как заставить Талисман работать на нас, — сказал Мартин. — И аранки не скоро разберутся. А сами мы ещё долго не дотянемся до всемогущества.
Они молчали, глядя друг на друга. Часы Мартина снова пискнули — он наклонился было к сейфу, но засмеялся и махнул рукой.
— Мне холодно, — тихо сказала Ирина. — Пойдём в посёлок?
Мартин снял куртку, набросил на плечи Ирины.
— Пошли. Я бы сейчас выпил. И съел целого дохлого пони.
Совсем поздно вечером, можно даже сказать — ранней ночью, Мартин с Ириной лежали в кровати и тихо разговаривали. Это был номер Ирины, отчасти из тактических соображений — ведь потенциальные похитители ключа должны были прийти к Мартину, отчасти — потому что её кровать оказалась шире.
— Ключ не может быть материальным, — уже в десятый раз повторила Ирина. — Ну никак не может.
Мартин не спорил. Золотыми ключиками открывают двери лишь удачливые Буратино. Но Ирина продолжала, будто уговаривая саму себя:
— Планета тысячи лет была необитаема, так? Ни металл не выдержит, ни пластик. Значит — пароль. Код. Какая-нибудь фраза на туристическом языке…
— Доггар сказал, что планету создали не ключники, — пробормотал Мартин, уткнувшись в плечо Ирины.
Плечо было мягким, тёплым и нужным. В отличие от полуночных догадок.
— Так, может, ключники и туристический язык позаимствовали у предыдущих хозяев Вселенной! — с ходу отмела его довод Ирина. — Ладно, пускай не туристический. Обычная мысль. Правильная мысль. Такой… заказ…
— Эй, двое из ларца, одинаковых с лица, дайте-ка мне всемогущество… — сказал Мартин.
Ирина вздохнула:
— Да, ты прав. Если требование должно быть как-то жёстко сформулировано, то мы можем гадать вечно. Нет, должно быть что-то ещё! Планету ведь не бросили, её перевели на холостой ход. Значит, ожидали появления новых потребителей.
— Какое гадкое слово — «потребитель», — сказал Мартин, уселся на кровати. — Ирка, ты не против, если я закурю?
— К окну иди, — распорядилась Ирина. — А, ладно, если трубку, то можешь и в комнате. Только не в постели!
— Хорошо, шпоры я тоже в следующий раз сниму, — пообещал Мартин. — И с лошади слезу… Я никогда в кровати не курю.
— Это ценное качество, — согласилась Ирина. — Если ты ещё не пьёшь, не играешь в казино и не ходишь по бабам, то удивительно — какой мужик пропадает.
— Уже не пропадает, — нагло сказал Мартин, набивая трубку. — Уже при деле. Ирина, всё должно быть куда проще.
— Проще, чем мысль? — удивилась Ирина.
— Помнишь, что даже аранки — и те создали технологию чтения мыслей? Но широко не применяют. Уж больно неудобно. Человек не думает связанными блоками, слишком много паразитных мыслей — восприятие окружающего шума, зрительные впечатления…
— Ещё запахи. Хороший табак, кстати… Жалко, если мы не разгадаем тайны Талисмана, Мартин. Представляешь — здесь, под ногами, всемогущество! Кольца всевластия — по копейке пара. А мы не можем их поднять.
— Сдаётся мне, что кольца всевластия в таком количестве могут делать только в Китае, — сказал Мартин. — И ничего хорошего от них ждать не стоит.
— Ты вообще когда-нибудь мечтал о всемогуществе? — спросила Ирина.
— О всемогуществе? — Мартин задумался. — Чтобы быть совсем-совсем всемогущим? В детстве, наверное. Не помню.
Ирина перевернулась на живот, подпёрла голову руками, посмотрела на него — едва угадывающаяся в слабом белом свете из окна фигурка. Спросила:
— А сейчас ты о чём мечтаешь?
Мартин объяснил.
— Это неинтересно, это просто осуществить, — отмахнулась Ирина. — А ещё?
Мартин подумал и сказал:
— Наверное, дурацки прозвучит, если расскажу.
— Ты попробуй, попробуй, — подзадорила его Ирина.
Мартин прислушался к едва слышимому шороху из коридора. И сказал:
— Мне однажды приснился сон… странный такой. Будто я еду в троллейбусе…
— Уже интересно, — развеселилась Ирина. — Ты часто в троллейбусах-то ездишь?
— Часто, у меня нет машины. Приснилось, что я еду в троллейбусе, и он выезжает из города, едет по какой-то пустынной дороге… вроде бы в аэропорт, хотя дорога совершенно незнакомая. Я стою у окна, и мне очень нравится пейзаж. И вдруг я вижу, что по салону идёт контролёр. Он все ближе, ближе, и я почему-то впадаю в панику… нечем штраф заплатить, что ли? Не знаю… В общем, контролёр подходит ко мне — и тут троллейбус останавливается. Я выскакиваю из него перед самым носом контролёра, даже улыбаюсь ему. Троллейбус уезжает, а я вижу, что от остановки дорога… пешеходная такая, будто просёлочная, поднимается на холм. А холм весь покрыт деревьями и застроен домами… старыми, деревянными, очень уютными даже издалека…
— Такие дома только издалека и уютные, — скептически сказала Ирина. — Ой, извини. Ты очень хорошо рассказываешь, я даже забыла, что это только сон.
— Сон, — подтвердил Мартин. — Так вот, я начинаю подниматься на холм. Оказываюсь в маленьком городке с большими тихими дворами, с огромными деревьями, какими-то водозаборными колонками. Не знаю, видела ты такие городки или нет. Сейчас их уже и не осталось-то, наверное. И все вокруг такое… будто давным-давно знакомое и родное. Будто я пришёл к себе домой. И люди, которые встречаются, незнакомые, но будто родные. Такого не бывает, только мне все улыбаются, а я улыбаюсь всем в ответ. А потом останавливаюсь в каком-то дворике, возле двухэтажного дома из красного кирпича… были когда-то такие дома, с одним подъездом, на восемь квартир обычно…
