Ллудров кивнул. Донал машинально тоже кивнул. Ни один главный штаб на планетах не соглашался на жизненные упражнения, и в то же время все военные люди их признавали. Это были небольшие стычки, главным образом, врукопашную, либо для того, чтобы проверить подготовку войск, либо чтобы дать понюхать пороху войскам, долго стоявшим в бездействии на постоянных базах. Галт, один из немногих старших командиров своего времени, всегда выступал против таких операций не только в теории, но и на практике. Он считал более честным просто распустить войско, как в нынешней ситуации на Гармонии, когда войска проявляют признаки утомления. Донал соглашался с ним, хотя всегда существовала опасность, что распущенные на время войска забудут кому служат и предадутся грабежам.
— А что вы думаете об этом? — спросил Галт командира патруля.
— Не знаю, сэр, — ответил Ллудров. — Мне кажется, это единственное разумное истолкование.
— Дело в том, — вновь вмешался Донал, — что когда человек недооценивает реальную опасность, случаются самые неразумные вещи. Отсюда следует, что…
— Донал, — сухо прервал его Галт, — вы всего лишь мой адъютант, а не военный советник.
— Однако… — настаивал Донал, но маршал прервал его не терпящим возражения тоном:
— Достаточно.
— Слушаюсь, сэр, — покорно ответил Донал.
— Ну что ж, — сказал Галт, обращаясь к Ллудрову, — отнесемся к этому, как к посланной небом возможности разбить одну или две армии Нептуно-Кассиданского флота и вооруженных сил. Возвращайтесь в Патруль и ждите дальнейших указаний.
Ллудров наклонил голову и собрался уходить, когда раздался характерный свист воздуха открывающейся пневматической двери и звук приближающихся шагов по полированному полу. Все повернулись и увидели высокую, поразительно красивую женщину с рыжими волосами.
— Эльвин, — сказал Галт.
— Я не помешала? — спросила красавица. — Я не знала, что у вас посетители.
— Расе, — сказал Галт, — вы знакомы с моей племянницей Эльвин Рай? Эльвин, это командир голубого Патруля, Расе Ллудров.
— Глубоко польщен, — сказал Ллудров, едва заметно кланяясь.
— О, мы встречались, во всяком случае, я вас где-то видела, — она протянула ему руку, а потом повернулась к Доналу. — Донал, пойдемте со мной рыбачить.
— Сожалею, — ответил Донал, — но меня удерживают мои обязанности.
— Нет, нет, — Галт махнул своей большой рукой. — В данный момент ничего важного. Идите, если хотите.
— Тогда я к вашим услугам, — поклонился Донал.
— Что за холодное отношение? — она повернулась к Ллудрову. — Я уверена, что командир Патруля не будет так долго колебаться.
Ллудров поклонился.
— Я не колеблюсь никогда, если дело касается вас, Рай.
— Вот, — девушка повернулась к Доналу, — вот вам образец. Вы должны научиться вести себя подобным образом и говорить так же.
— Если позволит служба, — ответил Донал.
— Ах, Донал, — она сжала руки, — вы безнадежны. И все же — идемте.
Она повернулась и пошла, а молодой дорсаец последовал за ней.
Ли, тот самый Ли, который командовал Третьей группой, ждал его.
— А, командир группы, — приветствовал его Донал, пожимая руку, — что привело вас сюда?
— Вы, сэр, — ответил Ли. Он глядел в глаза Доналу с еле уловимым вызовом, это выражение его лица Донал понимал с самого начала. — Нужен ли вам ординарец?
Донал некоторое время молча смотрел на него.
— Но почему?
— Я получил на руки свой контракт, когда нас распустили после этой истории с Киллиеном, — сказал Ли. — Если хотите знать, я кутил. Это мой крест. Без мундира я алкоголик. В мундире я чувствую себя лучше, но рано или поздно все равно вступаю с кем-нибудь в стычку… Я долго не мог понять, что мне нужно. Но наконец понял — я хочу служить вам.
— Вы печально выглядите, — сказал Донал.
— Я все могу сделать, даже брошу пить. И платить мне нужно совсем немного. Взгляните на мой контракт. Если возьмете меня, я буду настоящим солдатом. Я не пью, когда у меня есть работа. И я умею кое-что. Вот, поглядите…
Он по-дружески протянул руку, как бы для рукопожатия, но неожиданно в ней блеснул нож.
— Это трюк убийц из предместий, — улыбнулся Донал. — И вы так собираетесь служить со мной?
— С вами — нет, — нож исчез. — Потому, что я хочу служить у вас. У меня странный характер, комендант: мне нужна опора. Мне нужен указатель пути, как обычным людям нужна пища, питье, дом, друзья. Это все отражено в психологическом разделе моего контракта, можете посмотреть.
— Если вы это говорите, зачем же мне смотреть? — возразил Донал. — Но что с вами?
— Я нахожусь на грани сумасшествия, — с ничего не выражающим лицом говорил Ли. — И это неизлечимо. Я родился с этой особенностью. Врачи сказали, что у меня нет представления о плохом и хорошем, я не могу руководствоваться абстрактными правилами. Доктор, проверявший меня, когда я впервые заключал контракт, сказал, что мне все время нужен рядом живой Бог. Если вы прикажете перерезать горло первому встречному, я сделаю это. Скажете, чтобы я перерезал горло себе — тоже сделаю.
— Это звучит не привлекательно.
— Я говорю правду. Я не могу сказать вам многого. Я похож на штык, который все время ищет свою винтовку, теперь я нашел ее, можете мне верить. Но возьмите меня на испытание, на пять лет, на десять, на весь остаток моей жизни, только не прогоняйте. — Ли полуобернулся и указал рукой на дверь. — За ней для меня ад, комендант, а здесь — здесь все; о, небеса.
— Не знаю, — медленно начал Донал, — смогу ли я взять на себя такую ответственность.
— Никакой ответственности, — глаза Ли сверкнули. И Донал внезапно понял, что Ли страшно напуган: он боится отказа. — Испытайте меня. Только прикажите. Что угодно: лечь на пол и лаять; отрубить себе левую руку… Как только мне приделают новую, я тут же буду ждать ваших приказаний… — Нож снова сверкнул в его руке. — Попробуете?
— Прекратите! — выпалил Донал. — Ладно, я беру ваш контракт. Мой номер наверху, третья дверь справа. Идите туда и ждите меня.
Ли кивнул. Не произнеся ни слова благодарности, он просто повернулся и вышел. Донал задумчиво покачал головой. Он ощущал почти физическую тяжесть на плечах. Все еще качая головой, он направился в библиотеку.
— Добро пожаловать на борт, — сказал младший капитан, когда Донал преодолел газовый барьер приемной камеры. Младшему капитану шел четвертый десяток. Это был черноволосый человек, выглядевший так, словно всю жизнь занимался легкой атлетикой. — Я — Эллин Клей Андерсен.
