class="p1">— А чтобы преподать вам урок, — довольно сказал он. — Нечего вам лезть в лидеры. Люди, что будут вами управлять, уже есть. Ваше дело — выполнять указания. Все, хватит с меня на сегодня возни с биомусором. Готовьтесь к следующему этапу. Вас все еще больше, чем мест в учебном центре.
Индира
Весь день участницы напряженно ждали следующего этапа, но в зал так никого и не вызвали — про них будто забыли. Двадцать девять девушек слонялись по коридорам, не находя себе места. Индира решила, что самое время познакомиться с ними поближе — вдруг в следующем испытании им снова придется действовать одной командой.
Она собрала несколько девочек в спальне и завязала разговор. Постепенно к ним подтянулись почти все. Сидя на мягких спальных панелях, девушки понемногу расслабились; они шутили, смеялись, потом стали рассказывать о себе. Большинство выросло в контейнерных кварталах, только пятеро — в настоящих кондо: у их родителей была работа. Двое даже родились по лицензии, но денег на обследование в сертифицированном «Детьми человечества» центре в их семьях все равно не водилось.
Индира пыталась каждую запомнить в лицо и по имени. Особенно ее заинтересовали трое.
Навия выросла в социальном приюте. С пяти лет ей пришлось научиться драться, чтобы отбивать свой базовый паек у старших детей. Сохранение редкостного врожденного здоровья и спорт стали главным делом ее жизни, единственным шансом выбраться из контейнеров. Индира подозревала, что и сама Навия отнимала у других еду: на одном базовом пайке таких мощных мышц не накачать.
Изящная красавица Киара жила в кондо в пригороде Ченнаи. Родилась она легально, по лицензии — ее мать работала кибернетиком, обслуживала автоматику на одном из корпоративных заводов. Кожа Киары была на удивление светлая и нежная — семья могла позволить себе косметику для дочери.
Рия родилась в контейнерах, но, у ее отца был, как она это назвала, бизнес, связанный с медикаментами. Скорее всего это означало торговлю синтом. Родители купили Рие мощную оболочку с полным набором учебных программ на социальный браслет, так что ей не приходилось с риском для жизни таскаться в школу; правда, при входе в Селектор ее пришлось сдать, как и все личные вещи. С детства Рия надеялась попасть на Марс не через Лотерею, а по итогам выпускных экзаменов. Но пять лет назад это правило отменили: экзамены проводились местными властями, и неизменно оказывалось, что лучше всех их сдавали родственницы разного рода начальников.
Ада в посиделках участия не принимала, весь день провела в зале, уставившись в аугвизор. По нему крутили много раз всеми виденные ролики о Марсе да изредка — корпоративные новости. Наболтавшись с девочками, Индира пошла проведать подругу.
На аугвизоре шел любимый ролик Индиры: четыре малыша в ярких костюмчиках играют в оранжерее, среди пальм и эвкалиптов — Индира давно нашла названия этих растений в сетепедии. Дети вместе собирают дом из разноцветных кубиков. Один мальчик с узкими глазами, у другого – темно-коричневая кожа; первая девочка голубоглазая и светловолосая, вторая смуглая, как сама Индира и большинство уроженцев Азиатского конгломерата. Мало кому здесь повезло, как Аде, родиться с благородной светлой кожей. У всех детей на головках кудряшки, у девочек даже заплетены небольшие косички; как же здорово, что на Марсе гигиенера и воды в достатке!
В который раз уже наблюдая за смеющимися малышами, Индира чувствовала, как ее понемногу отпускает после вчерашнего. Если однажды и ее дети будут играть в чудесной марсианской оранжерее, это с лихвой окупит все испытания. Да, отбор проходит несправедливо и унизительно, но чего еще ждать от корпов?
— Как думаешь, следующее испытание опять будет вести этот… корп? — спросила Индира у подруги.
— Не «этот корп», а директор Лондонского учебного центра для колонистов, корп-майор Саймон Хэнсон! — отрезала Ада. — Что же ты ничего не знаешь о корпорации, в ряды которой стремишься влиться?
— Как… «корп-майор», да еще из Лондона? — что-то тут не вязалось. — Сначала у нас даже распоследнего техника не было, сколько здоровых девчонок вылетело из-за проблем с оборудованием… А теперь нами вдруг занимается целый корп-майор?
Ада пожала плечами:
— Неисповедимы пути корповы… Ты знаешь, что он родился в контейнерах, этот Саймон?
— В самом деле? Из тех, которые «всего добились своим умом и талантом»?
— Это уж как водится.
Подруги понимающе переглянулись. Конечно, в новостях разных корпораций время от времени появлялись истории блистательных гениев из трущоб, освоивших по автоучебникам университетскую программу, пробившихся в какую-нибудь профессию и сделавших головокружительную карьеру. Предполагалось, что эти истории содержат мораль: талантливый и трудолюбивый уроженец контейнера может добиться любых высот. Такое и правда изредка случалось, но все ведь понимали, что тут не всё так просто.
Большинству младших и средних корп-офицеров хватало социального рейтинга только на одну лицензию на ребенка, а ведь он мог, например, родиться инвалидом, как почти четверть детей в двадцать четвертом веке. Конечно, можно было сдать его в социальный приют и возобновить лицензию, но корпы все-таки тоже люди… Нет, аугфильмы о том, как высокопоставленный корп-офицер проникается неземной страстью к девушке из контейнера и бросает весь мир к ее ногам, Индира перестала смотреть лет в двенадцать. Но бывало, что корпы заводили от женщин из балласта нелицензионных детей, а потом всеми правдами и неправдами помогали им выйти в люди.
— Если этот Саймон сам из наших, почему же он настолько нас презирает? — спросила Индира.
— Говорят, именно так оно и бывает. Чем труднее человеку было выбраться из грязи самому, тем сильнее он стремится втоптать других в грязь.
— Я вообще не понимаю, зачем нужен был этот последний отбор… ведь девушки из другой группы уже доказали, что они здоровые и умные. И они тоже работали! Мы обогнали их только потому, что у нас была Сати, она так здорово всех построила — и именно ее потом выгнали! Мы ведь уже не балласт, мы — матери будущего человечества. Наш контракт дает нам некоторые права. Разве мы не заслуживаем… уважения?
— Ничего-то ты не понимаешь, Воробушек, —
