И все же, откуда Ада знала, где надо стоять и что делать?
— Смотрю, вы справились, — буркнул Саймон на включившемся аугвизоре. — Иного я и не ожидал. Что-что, а топить друг друга балласт умеет замечательно. Скоро получите свои оболочки, и автоучитель расскажет вам, на что вы годитесь. Остался один последний этап…
Индира тяжело привалилась к стене. Однако Саймон так ничего и не сказал про Аду… Да что происходит? Аду, похоже, через отбор ведут… О таких вещах ходят слухи, хотя корпы заявляют, что отбор беспристрастен, но кто же верит корпам… Может, Ада — нелицензионная дочь одного из них?
— Как вы могли понять из контракта, примерно половина детей, которых вы родите, биологически будут вашими, унаследуют ваши гены, — продолжал вещать Саймон. — Это сделано в качестве заботы о вас, потому что подсадка донорской яйцеклетки — процесс выматывающий. Надеюсь, вы благодарны. Автоматика оценила ваши генетические наборы как приемлемые. Но есть один параметр, которого никакая машина распознать не сможет. Поэтому я тут сам с вами и вожусь. Будущие марсиане должны быть не только здоровы, но и красивы. «Я не видел, чтобы люди любили добродетель так же, как красоту». Кто это сказал?
— Конфуций, — ответила Киара.
Все уставились на нее.
— Верно, — признал Саймон после секундной паузы. — Не ожидал… Ладно. Начнем.
Он что-то активировал на экране перед собой, и среди зала появился луч яркого белого света.
— По одной, — сказал Саймон. — Покажите себя. Ты первая.
Он указал на Рию. Она решительно вышла в свет, расправив плечи.
— Посредственно, — Саймон зевнул, не потрудившись прикрыть рот рукой. — Низкие скулы, рот большой, глаза маленькие…
Видно было, что Рия изо всех сил старается не щуриться.
— Но в целом пропорции соблюдены. Лоб высокий, кожа чистая. Годишься. Следующая! Давай ты, конфуцианка.
Аугпередача шла в высочайшем качестве, можно было рассмотреть каждую пору на белой коже Саймона — значит, он тоже видел их во всех подробностях. Он шагнул вперед и был, кажется, совсем рядом, только что коснуться не мог никого — и это каким-то образом делало происходящее еще более омерзительным.
Корп-офицер указал на Киару. Она вышла вперед — изящная, стройная. Белый свет упал на чистые черты удивительно красивого лица. Но почему-то именно Киарой Саймон остался недоволен.
— Все пропорции нарушены, — процедил он. — Линии лица слабые, дегенеративные. Не годишься. Что вылупилась? На выход. Следующая!
Огромные глаза Киары наполнились слезами. Ступая механически, будто сломанный андроид, она пошла к выходу.
Индира так и стояла, вжавшись в стену. С каким-то даже облегчением она понимала, что не пойдет под прожектор. Просто не пойдет. Оценивать себя, как кусок мяса, она не позволит. Есть предел тому, что сделаешь даже ради Марса. Сейчас до нее дойдет очередь, и она проследует мимо прожектора сразу к выходу.
Да, она подумывала устроиться в салон экспресс-радости, но это же другое… Что плохого в том, что измученная плоть ищет убежища в другой плоти? Это естественно. А то, как скучающий корп презрительно измеряет их черепа… Это все не так, как должно быть, не так. Если отбор на Марс — такая зашкаливающая мерзость, чем же окажется сам Марс?
Саймон отсеял еще трех девушек. Вкус у него был странный — они были даже красивее, чем другие. Девушку, которой только что в драке разбили лицо, он одобрил, а этих выгнал. Почему? Что у отбракованных общего? Индира напряглась, припоминая вчерашнее знакомство… Кажется, все девушки, которых сейчас прогнали, жили не в контейнерах. Это были уроженки приличных районов.
Здесь происходит что-то не то. Индира решила даже не ждать своей очереди, просто направилась к выходу. Тогда Ада обхватила ее за плечи, притянула назад к стене и сама, без вызова, шагнула вперед.
Индира в изумлении уставилась на подругу, которую знала, сколько себя помнила — но такой не видела никогда. Бесправная нищая девчонка из контейнера двигалась, как древняя богиня из фэнтезийного аугфильма. Тело ее, от кончиков ступней до макушки гордо поднятой головы, наполнилось скрытой энергией — мощное и вместе с тем грациозное. Свет прожектора, безжалостный к другим девочкам, с ее лицом словно бы поделился сиянием. Точеные скулы, чуть приоткрытые губы, но главное — взгляд из-под длинных ресниц, полный вызова и одновременно надежды. «Рискни, узнай меня, – говорил этот взгляд, и одновременно манил: – Я хочу, чтобы ты меня узнал».
Саймон присвистнул:
— Наконец что-то интересное… Останешься, поболтаем? Занятно будет… поближе тебя рассмотреть.
— Если ты хочешь, — Ада смотрела ему прямо в глаза, — я останусь.
Она обратилась к корп-офицеру на «ты»! Немыслимая дерзость. Но Саймон, похоже, совершенно не обиделся, напротив, улыбнулся — и даже, вроде бы, не презрительно.
— Говорят, корп-офицерам надо быть ближе к народу, вот и я побуду к тебе поближе, — он с усилием оторвал взгляд от Ады и посмотрел на остальных девочек, жмущихся к стене. Активировал какой-то ярлык на своей панели, и контейнер открылся. — Вы… Разбирайте оболочки и выметайтесь. Ах да, я же осмотрел не всех… Ну ладно, будем считать, что сойдете, вроде совсем уродливых больше нет. Да быстрее вы, дурочки! А ты… как тебя зовут?
Индира
Индира сидела на полу зала и плакала. Ада пришла в спальню через три часа после того, как Саймон всех отпустил. Разговаривать она отказалась, так и лежала, уткнувшись лицом в стену. Индира пыталась заговорить с подругой, но та сперва не реагировала, потом рявкнула: «Отвали, не то врежу».
Индира вытерла слезы. Она отчаялась разобраться, что тут происходит. Почему этот Саймон выгнал с отбора столько здоровых умных девчонок безо всякой причины? Что такое марсианская колония на самом деле, и кто там нужен? И главное — о чем Ада так упрямо молчит? Почему ее ведут через отбор? От корпов Индира, как и все, ожидала любой гадости, но скрытность лучшей подруги пробила брешь в базовом чувстве безопасности. Как глупо, что Ада пошла на такую жертву,
