…осмотрел свой организм, кое-чем остался недоволен и внёс исправления…
Все сразу, одновременно и вперемешку.
Потому что время больше не имело значения.
А потом Мартин остановился и посмотрел в небо.
В глаза ключников.
И услышал их голос — хор тысяч голосов.
«Что ты станешь делать теперь, Мартин?»
«Я не знаю».
«Ты понял, что можешь все. Даже сделать свой собственный мир. И ты знаешь, что это тупик. Но ты можешь стать одним из нас, Мартин».
«Но я не знаю, кто вы».
«Так пожелай узнать».
И Мартин понял, что теперь он знает ответ.
«Теперь ты решил?»
Он пожелал — и стало тихо. Так тихо, что смолк даже треск реликтового излучения, плывущего сквозь пространство с момента Творения.
И тогда Мартин прислушался.
На маленькой планете Талисман, созданной пятьсот сорок тысяч триста шестьдесят два года три месяца два дня четыре часа восемь минут пять секунд и шестнадцать неделимых единиц времени назад, стоял посреди пылающих скал бывший человек по имени Мартин. И время терпеливо ожидало, пока он сделает свой выбор.
— Потом человек по имени Мартин склонил голову, — сказал Мартин. — Скала под ногами была раскалённая и жгла даже через ботинки. А потом он пошёл к женщине, которую любил. И когда он наконец подошёл к ней, у него прогорели подошвы ботинок.
— Здесь грустно и одиноко, — сказал ключник. — Я слышал много таких историй, путник.
— Твою чешуйчатую мать! — завопил Мартин, вскакивая. — Да ты издеваешься!
Ключник засмеялся, попыхивая трубкой. Это был рослый крепкий ключник с лоснящимся черным мехом, скрывающим чешую, с мягким, успокаивающим голосом.
— Я не издеваюсь, я смеюсь. Что, нельзя пошутить?
— Я же шесть часов рассказывал… даже семь! — с чувством сказал Мартин, усаживаясь в кресло. — Шутки… часто вы так шутите?
— Редко. Но и случай особый.
— Ты ответил! — воскликнул Мартин. — Все, теперь ты совершенно явно — ответил! Я тебя поймал!
— Мы всегда отвечаем, — с достоинством произнёс ключник. — Надо только понять, что это ответ.
Мартин кивнул. Протянул руку — и ключник вложил в неё старую обкуренную трубку, самую любимую, которую Мартин оставил на Земле, да и вообще — никогда не выносил из кабинета.
Но Мартин закурил не сразу. Вначале он посмотрел на ключника и спросил:
— Что там? Дальше?
Ключник вздохнул.
— Для того чтобы понять, ты должен сделать следующий шаг. Перестать быть разумным и подняться на ступень. А ты…
— Я испугался. Как и вы… — горько признал Мартин.
Ключник покачал головой:
— Нет. Ты не испугался. Напротив, ты был настолько отважен, что повернул назад. Мы — не решились. Мы взяли всё, что может дать разум. Все, что разум вообще способен выдержать.
— И вдохнул Илья Муромец чуть-чуть силы от Святогора-богатыря, — сказал Мартин. — Так, чтобы земля смогла его удержать…
— Я знаю эту историю, — кивнул ключник.
— Это сказка, — поправил его Мартин.
— Все сказки мира — не больше и не меньше, чем правдивые истории, — ответил ключник. — Ты же знаешь — история говорит лишь о рассказчике.
— И какую историю мне рассказать на своей планете? — спросил Мартин.
— Расскажи правду, Мартин. Расскажи, что есть два пути. Один из них даёт все что ты можешь пожелать. Второй — что-то большее, но ты не сможешь понять что.
— Я знаю, каким будет выбор, — сказал Мартин и стал набивать трубку.
Ключник покачал головой. И сказал:
— Ты уверен? Ведь ты сам отказался. Кстати, почему?
— «Шато Лафит», — ответил Мартин. — Вино как вино…
Ключник нахмурился.
— Это было неправильно, — пояснил Мартин. — Понимаешь? Слишком просто и потому слишком пресно. Я понял, почему боги на Олимпе пили лишь амброзию — человеческие вина их уже не восхищали.
— Всё-таки не понимаю тебя, — признался ключник.
— Я люблю жизнь, — просто сказал Мартин. — Пусть даже я сноб. Но я люблю хорошую музыку и редкое вино, интересную книгу и умного собеседника. Люблю, когда восходит солнце и когда ночью океан бьёт о берег. Ну как можно все это получить сразу? Выпить все вина одним глотком и прочитать все книги в один миг? Обрести силу бога — и остаться с мечтами человека? Да это каторга, а не счастье! Все равно что сидеть в большом манеже вместе с младенцами и гордиться, что можешь дотянуться до любой погремушки.
— И всё-таки это не главная причина, — сказал ключник.
Мартин кивнул:
— Да, не главная. Просто я представил себе, как брожу с планеты на планету… вершу великие дела… помогаю хорошим и наказываю плохих… приятно, конечно. А потом вслед за мной начинают бродить такие же — всемогущие, неуязвимые, бессмертные… люди, аранки, геддары… и мы ревниво оберегаем последних обычных разумных, потому что всё, что мы имеем, — тщеславие и чувство своего превосходства перед ними… а потом мы начинаем лезть от тоски на стену…
— Мне кажется, даже это не является основным, — покачал головой ключник. — Ведь верно?
— Хорошо, тебя не обманешь. — Мартин усмехнулся. — Не это главное. Я с самого начала… ну, когда Ирина рассказала мне об эволюции, о катаклизмах, что наказывают за остановку… чувствовал неправду. Одну-единственную, но огромную неправду. Эти апокалипсисы… слишком разумно для слепой природы и слишком слепо для над-разума. Ну какое дело до нас законам природы? Бегаем мы за мамонтами, взрываем атомные бомбы или прыгаем через пространство и время — не изменит это ничего в мироздании. То, что недопустимо, мы все равно сделать не сможем. Вот скажи, есть на самом деле планета, где число «пи» имеет иное значение?
— Ты в школе учился? — спросил ключник. — Это же константа. В нашей Вселенной она иной быть не может. Не нравится — придумай себе другую математику.
Мартин усмехнулся.
— Во-во… А представить себе бога, что вначале дал возможность сравниться с собой, а потом лупцует осмелившихся… Это не бог получается. Это самозванец, не уверенный в прочности трона.
— К примеру, ключник-полубог, вкусивший всемогущества по полной программе? — спросил ключник. Кивнул. — Не осуждай их, прошу. Ты же знаешь теперь нашу историю.
Мартин кивнул:
— Знаю. Потому и не осуждаю… Так вот, когда я понял, что весь прошлый апокалипсис — ваших рук дело… вот тогда я успокоился. Пусть я не знаю, что там — за гранью разума. Но там что-то совсем другое. Что-то большее. То, что не взрывает звезды и не швыряет молнии с небес.
