Он с трудом открыл глаза. В контрольной рубке мертвая тишина. На экране в полном увеличении видны три маленькие черточки — корабли, далеко разлетевшиеся друг от друга. Негнущимися пальцами Донал начал отстегивать застежки, крепившие его к креслу. Одна за другой они поддались. Он медленно сполз с кресла и опустился на колени.
Покачиваясь, испытывая сильное головокружение, он встал на ноги. Повернувшись к пяти креслам контрольного пульта, Донал направился к ним.
В четырех креслах находились Ваннерман и его три офицера — все без сознания. Лицо Ваннермана было молочно-белым. Он, казалось, не дышал.
В пятом кресле на привязных ремнях висел Ли. Его глаза были широко открыты, он следил за приближением Донала, с уголка рта стекала струйка крови. Видимо, Ли, как попавшее в западню животное, пытался просто разорвать ремни и подбежать к Доналу. Когда Донал подошел к нему, Ли попытался заговорить, но смог произнести лишь несколько нечленораздельных звуков, и кровь сильнее побежала изо рта.
Наконец ему удалось выговорить:
— Вы не пострадали?
— Нет, — просипел Донал. — Посидите спокойно с минуту. Что с вашим ртом?
— Язык, — пробормотал Ли. — Я в порядке.
Донал расстегнул привязные ремни, и руки его раскрыли рот Ли. Ему понадобилось немало силы, чтобы сделать это. Еще немного крови и Донал увидел: язык Ли посередине был сильно поврежден.
— Не разговаривайте, — приказал Донал. — Не трогайте язык, пускай немного заживет.
Ли кивнул безо всякого выражения и начал выбираться из кресла. Пока он это делал, Донал успел расстегнуть ремни в кресле третьего офицера. Он извлек его и положил на пол. Донал не ощутил биения сердца. Он начал делать искусственное дыхание, но при первых же усилиях у него закружилась голова, и он был вынужден остановиться. Медленно выпрямившись, он стал освобождать Ваннермана.
— Помогите второму, если сможете, — сказал он Ли. Тот, пошатнувшись, выпрямился и занялся вторым офицером.
Вдвоем они положили вместе трех фрилендеров и сняли с них шлемы. Ваннерман и второй офицер начали приходить в себя, и Донал решил попытаться вновь сделать искусственное дыхание третьему. Но, дотронувшись, почувствовал, что тело уже остывает.
Тогда он занялся первым офицером, все еще находившимся без сознания. Через некоторое время первый офицер начал дышать — глубже и спокойнее, глаза его открылись. Однако по его взгляду было видно, что он не понимает, где находится и не узнает окружающих.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Донал Ваннермана.
Фрилендский капитан попытался приподняться на локте. Донал помог ему, а затем вместе с Ли они посадили Ваннермана в кресло и помогли встать на ноги.
Глаза Ваннермана, едва он открыл их, устремились на контрольный щит. Сразу же, ни слова не говоря, он наклонился к щиту и нажал кнопку.
— Все корабельные секции, — прохрипел он в микрофон. — Докладывайте.
Ответа не было.
— Докладывайте, — повторил он. Указательный палец его дотронулся до другой кнопки, и тревожный металлический звон прозвучал на корабле. Он прекратился, и из усилителя донесся слабый голос:
— Докладывает четвертая орудийная секция, сэр…
Нападение на Нептун завершилось.
Сириус садился, маленький яркий диск белого карлика, который жители Фриленда и Новой Земли называют множеством различных имен, бросил на стену спальни Донала зайчика. Донал сел, окунувшись в двойной свет, надел спортивные штаны и принялся разбирать множество посланий, пришедших на его имя со времени их рейда на Нептун.
Он погрузился в это занятие и ни на что не обращал внимания до тех пор, пока Ли не положил руку ему на плечо, коричневое от загара.
— Пора одеваться на прием, — сказал кобианин. В руках у него был серый мундир — брюки и китель во фрилендском стиле. На мундире не было ни одного знака отличия.
— У меня для вас несколько новостей. Прежде всего, ОНА здесь.
Донал нахмурился, надевая мундир. Эльвин решила, что должна заботиться о нем после его возвращения из госпиталя, где он лечился от последствий набега на Нептун. Она была убеждена, что он все еще страдает от сверхдозы временных сдвигов, через которые все они прошли. Мнение медиков и самого Донала было противоположным, но она настаивала на своем с такой энергией, что Донал иногда ощущал желание вновь испытать временной сдвиг. Но хмурое выражение исчезло с его лица.
— Я думаю, что скоро этому наступит конец, — сказал он. — Что еще?
— Этот Уильям из Сеты, которым вы так интересовались, — ответил Ли. — Будет на приеме.
Донал резко повернул голову. Однако Ли просто продолжал свое сообщение. Лицо его было лишено даже тех слабых следов экспрессии, которые Донал научился в нем различать за последние недели.
— Кто сказал вам, что я интересуюсь Уильямом? — спросил он.
— Вы всегда прислушиваетесь к разговорам о нем, — ответил Ли. — Мне не следовало упоминать о нем?
— Нет, все равно, — сказал Донал. — Вы и в будущем должны рассказывать о нем все, чего я не знаю. Но я не знал, что вы так наблюдательны.
Ли пожал плечами. Он держал китель, который надевал Донал.
— Откуда он прибыл? — спросил Донал.
— С Венеры. С ним нептунианин, длинный молодой пьяница по имени Монтор и девушка — одна из особых людей с Экзотики.
— Избранная из Культиса?
— Да-да.
— Что они здесь делают?
— Уильям ведет переговоры на высшем уровне, — сказал Ли. — Как же он может не быть на вашем приеме?
Донал вновь нахмурился. Он умудрился забыть, что это в его честь сегодня вечером собираются несколько сот наиболее известных людей планеты. Да, не ожидал он, что из него сделают своеобразное шоу. Социальные правила делали невежливым простое любопытство. Но косвенное… Теоретически, вы оказываете честь человеку, пользуясь его гостеприимством. А так как Донал очень мало желал проявлять гостеприимство, эту роль за него исполнял маршал. Тем не менее, это был тот случай, когда Доналу приходилось действовать вопреки своему желанию.
Отбросив эти мысли, Донал вновь вернулся к Уильяму. Если только он на Фриленде, немыслимо, чтобы он не получил приглашения и также трудно представить, что он бы отказался от приглашения. Так что все естественно. Возможно, подумал Донал с необычной для его возраста усталостью, что я воюю с тенями. Но даже в момент зарождения этой мысли он знал, что она неверна. Это сказала ему его странность. Теперь более ощутимая, чем физическая встряска, полученная им во время нептунианского сражения от многочисленных временных сдвигов. То, что раньше было туманным и расплывчатым, теперь начало материализовываться и обретать сложный рисунок с Уильямом в центре, и рисунок этот совсем не нравился Доналу.
