Офицер отдал воинскую честь мемориальному отрезку экстендера, вернулся за штурвал, тронул экипаж с места. По пути объяснил:
— Ангар не был пуст. Полковник наш на всякий случай распорядился закачать туда метаморфный герметик. Взрывом герметик выбило в шлюз, а кое-где продавило, как видишь, сквозь дверные пазы. Потому и устояла стенка ангара.
— Полковник ваш рожден был хватом, — пробормотал Кир-Кор, растягивая эластичный сувенир. — Я пожаловал бы ему звание генерала.
— Неплохо, — одобрил Диомид. — А мне?
— Тебе — генерал-майора.
— Отпуском меня пожалуют, — возразил Диомид.
— Поздравляю, — сказал Кир-Кор. — И завидую.
— Рано, — сказал Диомид. — Это я размечтался.
— Тоже не вредно, — ответил Кир-Кор.
Каменное лицо Диомида немного смягчилось.
— После того как ты стартуешь, мне нужен будет продолжительный отпуск. Суток этак четырнадцать…
— Восемнадцать, — непроизвольно вырвалось у Кир-Кора.
— Почему восемнадцать?
— Ну… моя безопасность стоит того. Лично я отвалил бы тебе не менее восемнадцати.
— Спасибо, — сказал Кержавин. — Жаль только, продолжительность моего отпуска от тебя лично никак не зависит. Ни от твоего желания, ни от Дигеи в общем и целом.
— Без меня и Дигеи у вас не было бы работы, — заметил Кир-Кор. И вдруг подумал: «А зачем им такая работа — начинать войну с одним из самых могущественных орденов? Который врос в тело этой планеты корнями всяких там вертикальных, горизонтальных и даже орбитальных связей…»
Швебкарт лебедем плыл над металлическим полом. Придерживая штурвал левой рукой, майор исподлобья высматривал что-то в глубинах экстендера — взгляд волка, ведущего промысел у человеческого жилья.
— Скажу честно, — признался Кир-Кор, — меня мучит совесть. Если старт грагала уже сопряжен с такими трудностями и потерями, то как будет дальше? Ведь практически во всех ангарах этого экстендера висят фазереты моих соплеменников.
Офицер не ответил — он все так же опасливо вел экипаж, чуть пошевеливая штурвалом. Впереди, под аркой номер сорок три, возникла фигура одного из сержантов с кернхайзером в руках. Поравнявшись с охранником, майор жестом велел ему оставаться на месте. Посадил швебкарт на несколько метров дальше — у стены ангара номер девяносто девять. Сказал притихшему стартману:
— Если я правильно информирован, твой лювер находится здесь.
Кир-Кор благодарно кивнул. (И мимолетно подумал: «Сумма цифр опять-таки восемнадцать».) Чувства обострились — он ощущал сквозь стену ангара пульсации синапсических систем своего фазерета.
Офицер посмотрел на него, отвел взгляд в сторону и добавил:
— Старты грагалов для нашей службы — дело обычное. Это ведь только ты у нас такой уникум… Пока только ты.
Вернулся из дальней разведки авангардный швебкарт. Стрелок спрыгнул за борт и, вытянувшись по уставу, доложил:
— Майор! Поставленную вами задачу выполнил, дистанцию прошел, ничего подозрительного не обнаружил. Разрешите занять пост.
Малозаметный кивок командира — и сержант, срывая на ходу с плеча ремень кернхайзера, поспешил под арку аварийной диафрагмы номер сорок четыре. Теперь сорок третья секция была «запечатана» вооруженной охраной с обеих сторон.
Малозаметный в руке офицера спукшайнер брызнул «струйкой» очень заметных (для грагала, во всяком случае) кодовых импульсов. Дверь ангарного шлюза, чмокнув, выдвинулась из стены прямоугольным щитом и отошла в сторону, обнажив белую полость неглубокого, как платяной шкаф, переходного тамбура.
— Не знаю, как и благодарить охранное воинство этого терминала, — с чувством проговорил Кир-Кор, пожимая руку майора. — Тебе спасибо, сержантам, полковнику…
— Не продолжай, Кирилл Всеволодович, экономь время. А то ведь не ровен час…
— Что, каждый час прощальный фугас?
Вместо ответа Кержавин повел плечом, словно ему там, под золотым капитанским погоном, что-то очень мешало.
— Н-да-а… — протянул Кир-Кор. — Расставание было коротким, но удивительно трогательным. Сентиментальным даже. — Он шагнул в тамбур и почти уткнулся носом в овальную белую дверь.
— Твоя безопасность нам дороже любой благодарности, — произнес офицер. — И нервы беречь надо.
— Чьи? — не оборачиваясь, осведомился Кир-Кор.
— Опять же твои, — ответил майор. — Наши уж и не беречь надо — лечить.
— Я знаю подходящее место, Диомид Афанасьевич.
— Н-ну… подскажи.
— Новастра. Эпидавр или Россошь.
— Предложение заманчивое, я подумаю. С Богом?.. — Офицер нажал кнопку спукшайнера синхронно с последней фразой: — Честь имею!
Ощутив спиной серию импульсов излучателя, Кир-Кор обронил:
— Да оросит тебя свет великой Ампары.
Чмокнула, затворяясь, тыльная дверь, зашипела пневматика. Местное «атмосферное» давление снизилось более чем на две трети, грудь высоко поднялась и опала — непроизвольно избавилась от излишка земного воздуха. С шипением вышел из пазов и отошел в сторону белый овал, в глаза хлынул ртутно-сиреневый ливень ультрафиолетового излучения… И тут же — ощутимый всплеск пульсаций синапсических систем: лювер узнал хозяина.
По причине слияния многочисленных отблесков на отполированных стенах цилиндр ангара изнутри казался просторным хрустальным залом. В середине зала с гиперболическим изяществом плавно расширялся кверху блескуче-хрустальный конус-менисковый корпус фазерета. Класс «лювер», модель «Озарис»… Верхнего конуса не было видно из-за нависшей над головой широченной муфты триофазового диска — «тарелки», как любят выражаться земляне.
Кир-Кор призывно помахал рукой — и там, где плавный изгиб зеркального корпуса соскальзывал с диска на конус, открылся вход в обиталь. При взгляде снизу розовато светящийся вход был забавно похож на разверстую пасть гиппопотама. Высоко. Но в условиях пониженной тяжести нырнуть в отверстие обитали не составит труда. Он прыгнул.
Шелковисто-скользкая внутренность трамы утешительно-нежно приняла несостоявшегося отпускника в свои объятия. Он быстро нащупал иннервационный контакт с основными ветвями обеих синапсий — сута и лювера — и мимолетно-привычным усилием мысли закрыл обиталь. Четкость зрительных ощущений удовлетворила его: круговая стена ангара выглядела теперь так, как и положено выглядеть металлической серебристо-белой стене, — исчез «хрустальный» мираж. Глухие стены тесного узилища…
Подготовка сознания к возбуждению мнемодинамического «моста» потребовала больше времени. Но, как только мнемодим возник в уме (словно бы сам собой), Кир-Кор немедленно вошел в контакт с оперативной памятью экстендерной автоматики. Автоматика подчинилась — выдала приказ сервоприводам открыть донные диафрагмы ангара.
