На мелководье плескалась рыба. На деревьях пели птицы. Солнце карабкалось к зениту. Вместе ним поднималась и температура.
— Слишком жарко для работы.
Бен улыбнулся.
— Ну, я знаю одно местечко, где всегда можно найти холодное пиво.
— Звучит заманчиво, — усмехнулся я. — Покажи его мне, Бен.
Он потянулся за веткой, отделявшейся от прибившегося к берегу мусора.
— Оставь, — сказал я, — на сегодня хватит.
— Пойдет на растопку, — пропыхтел Бен, вытаскивая ветку, оказавшуюся тяжелее, чем ему представлялось. — Отличная получится щепа.
Я отложил шест и шагнул к нему, чтобы помочь, когда мой друг вскрикнул.
— Что случилось?
Он вглядывался в переплетенную массу веток, сучьев, травы, и я заметил, что глаза у него стали такими же округлыми, как и лицо, а тело застыло в неестественной позе.
— О, Боже… — выдохнул Бен и, потеряв равновесие, шлепнулся на задницу.
— Что случилось, старина? — Я пригляделся к тому, что принесло озеро. — В чем дело? Это же всего-навсего голова. Черт побери, дружище, ты видел их сегодня целых три.
— Таких… не видел.
— Да? А что в ней необычного?
— Посмотри сам. — Он с усилием сглотнул; похоже, завтрак угрожал вырваться наружу. — И потрудись сосчитать глаза.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
НА ЗАСЕДАНИИ СОВЕЩАНИЯ ОТ 15 МАЯ ПРИНЯТО И ВВЕДЕНО В ДЕЙСТВИЕ СЛЕДУЮЩЕЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ:
В отношении чужаков
Посторонние не допускаются более на территорию Салливана. Сообщайте обо всех незнакомых людях, приближающихся к городу на лодке или по дороге.
При обнаружении подозрительных лиц докладывайте о них.
Тот, кто дает чужакам приют и пищу, будет наказан.
Предупреждаем: наказание будет суровым.
В отношении поездок за город
Выезд из города строго воспрещен.
Отнеситесь к этим мерам серьезно.
Они приняты ради сохранения безопасности живущих в Салливане.
Приказ Совещания № 174, 15 мая.
Мы прочли уведомление, приклеенное к столбу возле пирса. Еще несколько таких же желтоватых листков висели на деревьях вдоль дороги, ведущей в город.
— Занервничали.
— Не они одни. — Бен еще не пришел в себя после того, как увидел в куче мусора человеческую голову. — Весь мир попал в переделку.
Я видел голову не больше секунды до того, как она соскользнула с ветки и ушла вниз. Жутковатое зрелище. Жутковатое и омерзительное. Поверьте, я даже обрадовался тому, что не увижу ее больше, но Бен стал кричать, требуя подцепить голову багром и вытащить на берег. Он даже предупредил, чтобы я ни в коем случае не прикасался к ней руками. Боже, у меня и в мыслях этого не было: я бы не дотронулся до головы за все золото мира. Между тем серый ком опустился на дно и мягко улегся на подводные камни. Шагнув на мелководье, я, должно быть, вызвал движение водных пластов — во всяком случае, объект нашего внимания колыхнулся и ушел на глубину, скрывшись из виду к величайшему моему облегчению. Бен отозвал меня на берег, заметив, что здесь неподалеку находится провал футов в пятьдесят глубиной.
Итак, голова уплыла.
Но и того короткого мгновения, когда я увидел ее зацепившейся за ветку, вполне хватило, чтобы страшная картина отпечаталась у меня в памяти. Голова мутанта, едва тронутая разложением, она, по всей видимости, еще несколько дней назад принадлежала человеку вполне живому и здоровому.
Я употребляю слова «живой и здоровый», но… Как бы это объяснить… Кое-что в этой голове было не так. Длинные волосы, небритое лицо указывали на хлебного бандита. Глаза закрыты. Можно было бы попытаться убедить себя в том, что парень просто уснул, если бы не лохмотья кожи и мяса на месте шеи. Но самое главное, то, отчего у меня перехватило дыхание, а Бен вскрикнул, заключалось в отвратительном коричневом наросте на месте щеки. На этом тошнотворном вздутии я ясно увидел два широко открытых голубых глаза. И, черт возьми, глаза казались как бы живыми. Они смотрели на меня. Потом голова сорвалась с ветки, ушла под воду и погрузилась на глубину пятьдесят футов. Слава Богу.
Обычно все новое и непонятное вызывает у Бена прилив идей. На этот раз он хранил молчание и с трудом справлялся с тошнотой.
Желтый листок на столбе по крайней мере отвлек его от увиденного раньше.
— Это все из-за чужака… — Я уж подумал, что сейчас он скажет, которого ты убил. Но нет. — Из-за того, последнего. — Бен вытер губы, словно никак не мог избавиться от вкуса собственной рвоты. Парень не был ни бандитом, ни латиноамериканцем, он здешний, а потому Совещание и решило, что болезнь инфицирует и североамериканцев.
— Так они считают, что он действительно был инфицирован?
— Ты же это знаешь, — твердо сказал Бен. — Ты увидел это в нем. Одному Богу известно, как это тебе удается, но ты всегда видишь.
Холодок прокатился по моим жилам.
— Я мог и ошибиться.
— Пока еще ты не ошибался.
— Пока.
— Город верит в тебя. Ты наделен каким-то особенным инстинктом. Ты распознаешь в людях болезнь.
— Поэтому горожане закрывают глаза, когда я выпускаю кишки какому-нибудь бедолаге. Но я не хочу убивать, Бен. Это происходит помимо моей воли, как будто с кем-то другим, живущим на противоположной стороне улицы. Черт, почему бы пришлых просто не сажать на карантин до полной ясности, а? Разве обязательно ждать, пока я вынесу приговор? Почему бы не взять ответственность на себя? — Я чувствовал, что начинаю злиться. Мне для этого много не надо — чуть только разговор заходит о том, что я сделал, как злость прорывается кроваво-красными вспышками.
Бен быстро все понял и постарался меня успокоить.
— Грег, нам всем повезло, что ты появился в городе. Ты спас нас.
— Повезло? — Я горько усмехнулся.
— Конечно. Раньше мы впускали сюда всех без разбора. Даже хлебных бандитов. Мы же не знали, что у них в крови или в голове. Давали людям приют, кормили их. Все они были вполне нормальные, без каких-либо отклонений. А потом… — Он щелкнул пальцем. — Потом их прорывало. Один чилиец называл себя врачом. Приятный, вежливый парень. Но как-то ночью он схватил нож и перерезал горло всем членам семьи, у которой жил. Теперь у нас есть ты, Грег. У тебя нюх на инфицированных. Ты видишь в них то, чего не видим мы. Ты наша лучшая система раннего предупреждения.
— Да, верно… но теперь я убил мальчишку-американца. Местного. Может быть, он родился где-то здесь.
— Это означает, что болезнь распространяется. Теперь она может и нас инфицировать. — Бен ткнул пальцем в очередной желтый листок. — Город принимает меры предосторожности. По необходимости. Отныне никто не войдет и никто не выйдет.
