Барак Обама поднимает по тревоге резервистов.
В Ватикане Папа ведёт практически круглосуточное открытое богослужение. Несколько человек пытались пройти на площадь святого Петра с поясами шахида. Убито, по разным сведениям, до ста двадцати человек.
Её величество королева Англии, стоя на ступенях храма, сказала, что верит в Бога и свой народ: «Англия знавала тяжёлые времена, когда, казалось, впереди нет никакого просвета, и только чёрные тучи застилают горизонт! Но наши деды и отцы, стиснув зубы, продолжали делать то, что заповедовали нам наши прадеды — защищали милую Родину, веря в Бога, в себя и корону!»
В Африке вырезают миротворцев ООН и друг друга. Фотографии, с удовольствием делаемые убийцами, тотчас выкладываются в интернет. В Сьерра-Леоне десятилетние пацаны Объединённого Революционного Фронта, как и десять лет назад, съедают сердце убитого, носят украшения, сплетённые из волос девственницы, выкалывают глаза, отрубают руки и ноги…
В Индии со скоростью воды, хлынувшей из прорванной плотины, режут друг друга миллионы мусульман и буддистов. Спецназ мёртвой хваткой вцепился в землю, обороняя президентский дворец в Дели, осаждаемый разъярёнными толпами. Несколько вертолётов, эвакуирующих политиков и их семьи, сбиты в воздухе. Весь мир обходит фраза закопчённого порохом, мрачного сикхского полковника, третий день держащего оборону: «Свой долг я выполню, а боги, надеюсь, выполнят свой!»
В России восставший из политического небытия Жириновский обвиняет ЦРУ, МВФ и Пентагон в наглой попытке оболгать и обесчестить великий русский народ. Однако это проходит незамеченным. Нарастающая волна погромов катится по городам-миллионникам. Режут и инородцев, и русских.
В Екатеринбурге прорастающие на улицах «чёрные саксаулы» сеют невиданную панику. Церкви и храмы Большого Урала, от Перми до Кургана, от Качканара до Челябинска переполнены… как переполнены самолёты и поезда, увозящие людей дальше… дальше… дальше отсюда! В электричках Челябинска пенсионеры, уезжающие с внуками «на дачи» спорят о Боге и Дьяволе, машинально приглядывая за помидорной рассадой, зеленеющей в кулёчках и пакетах из-под молока.
Май! Заодно и в саду поковыряемся… а Свердловск — он далеко, за триста километров!
По слухам, сумбурными сполохами прокатывающимся в толпах отъезжающего из Екатеринбурга-Свердловска народа, одно из уродливых «деревьев» появилось прямо на крыше Капитолия… а в самой Москве — на Красной площади! И у входа в Храм Василия Блаженного тоже раскорячился огромный «чёрный саксаул»!
— А второй, бабоньки, выезд из Спасской башни перегораживает!!!
— Доигралися, антихристы… вон, Павел Глоба говорил, что мы все помрём скоро!
— Глоба — это шарлатан. Бабка Ванга предсказала, что Китай войной на Сибирь пойдёт! Америка ему помогать не станет, нет! А негры — будут!
— Что ты несёшь?! Нет, ну что ты несёшь?! Какие негры???
— Это японцы свои острова требуют, вот что я вам скажу! Там наука…
— …свечку поставила. И святой Варваре, и Симеону-праведнику…
— Да ладно тебе! До Свердловска далеко! Это, как чума в 1972 году, помнишь? Тоже кричали «холера, холера!», а потом, уже при Ельцине, сами признались — биологическое оружие. Однако в Челябинске никто же не заболел!..
— Ельцин? Да он Родину американцам и евреям продал!
— Подожди, а это тут причём?!
— …и глаза от него жжёт, если посмотреть. Но, говорят, трёхпроцентный раствор атропина помогает…
— Сталина на них нет, вот что я вам скажу!
Анна (дневник, продолжение)
«Анна приоткрыла глаза. В комнате было сумрачно. «Сколько же времени я так провалялась? И вообще — что со мной, инсульт?» Она шевельнула пальцами рук, согнула ноги. Нет, всё работает — не инсульт. Уже хорошо!»
А испугалась я едва не до обморока!» — подумала Анна, машинально грызя шариковую ручку. Несколько секунд она представляла себя разбитой параличом, умирающей, брошенной, погибающей от жажды. Ну, как… как передать всё это на бумаге? Анна вздохнула и решила, что на свете есть вещи, о которых невозможно рассказать словами. Их можно только пережить. На всякий случай, оставив на листе место — вдруг слова всё-таки придут? — она взяла чистый лист и продолжила писать.
«…Анна медленно приподнялась и в изнеможении прислонилась к креслу. Голова гудела и кружилась. В глазах мельтешили золотистые мушки. Монитор на столе потускнел — вяло отметила она. Похоже, с ней действительно случился обыкновенный обморок. С чего бы вдруг? Ёлки-зелёные, неужто климакс, гад?! Нет, ну рано же ещё, рано… хотя… всё может быть…
Головная боль быстро стихала. Теперь ватная тяжесть свернулась в шуршащие комочки, как высохшие чайные листы, и угнездилась за висками. Это уже знакомо. Скоро пройдёт. Анна вспомнила, что при падении руки попали во что-то скользкое, неприятное. Удивленно посмотрела на ковёр, на ладони — чисто. Но ощущение липкости не проходило. Надо помыть руки с мылом, и вообще — умыться… если силы будут, то и душ принять.
Она осторожно прошла на кухню, отвернула кран — воды не было… никакой. «Так-так! Начинается летний сезон — пошли отключения. Про душ на время можно забыть!» — с обреченностью городской жительницы подумала Анна. Плеснула на руки из графина с фильтрованной водой, обтерла мокрыми ладонями лицо. Влажное полотенце прижала к шее. Уже легче.
Смеркается на улице… рановато, вроде бы! Она потянулась к выключателю. Щёлк! — ну, что за ерунда? Щёлк-щёлк… не работает! Анна раздражённо подняла трубку старого телефонного аппарата. Она специально сохранила эту модель — независимую от электричества. Второй аппарат — электронный «Panasonic» с базой и мобильной трубкой — при отключении света замолкал намертво. На этот раз молчал и этот старый верный аппарат. Молчал глухо — ни скрежета, ни гудков… вообще ничего!
Анна растерялась. Достав мобильник, уже не удивляясь, поняла, что он тоже умер — совсем. Даже время и дата на экранчике не светились. Словно кто-то отключил его без ведома хозяйки. Разрядился? А как его зарядишь без электричества? Господи, это что, война?! Да, ну, не сходи с ума… какая тебе война… авария!
«Кто-то когда-то всегда всё ремонтирует, Аня! Кто? Мужчины! Вот для чего мы вам и нужны! — наставительно сказал муж. — А баба за рулём — всё равно, что обезьяна с гранатой!»
— Это они так думают! — вслух сказала Анна. — Но чаще всего женщины справляются сами!
На одной площадке с Анной расположены двери ещё двух квартир. В одной из них жила пара пьющих пенсионеров — дядя Ваня и тётя Валя. К Анне они относились с уважением и любопытством. Безуспешно простучав в дверь минут пять (спят, наверное!), она на всякий случай стукнула пару раз и в соседнюю. Бесполезно — эта однокомнатная квартира без конца сдавалась-пересдавалась. А последний месяц там и вовсе никто не жил. Она вернулась к себе в комнату. Что же делать? Спать ложиться рано ещё — даже не стемнело, а просто сумерки. Она вышла на застеклённую лоджию и… Анну поразила необыкновенная тишина. С улицы не доносилось ни звука. Тишина вдруг стала такой осязаемо вязкой, что заложило уши.
