— Не красавица, да, — согласилась Илли. Потрогала лицо, махнула рукой и сняла платок.
— Ой, ма… — протянул Лимон. — Извини.
— Ты-то при чём?
Щека, часть подбородка и горла были покрыты не настоящей кожей, а тоненькой прозрачной морщинистой плёночкой, готовой вот-вот лопнуть или потрескаться.
— Обожглась, — сказала Илли. — Щёлочь. Хорошо, отшатнуться успела.
— Бывает, — сказал Лимон. — Опыты?
— Домашнее хозяйство. Ну и глупость, конечно. Ладно, наплевать…
Она встряхнула платок, пересложила его и снова замотала вокруг головы:
— Лучше?
— Сойдёт. Смотри, кто там…
— Ага.
Тяжело опираясь на полосатую рейку, шёл тренер Руф. Казалось, что ему лет семьдесят.
— Вы на ногах? — спросил он, поравнявшись с Лимоном и Илли. — Надо на кухне помочь. Малыши некормленые…
— Там же сгорело всё, — сказала Илли.
— Консервы открыть, чай какой-нибудь придумать. Помогите.
— Ага, — сказал Лимон. — Что это было, тренер?
— Не знаю… даже предположить не могу. Боюсь, какое-то оружие…
— Тогда — война?
— Тоже не знаю… потом поговорим, ладно? Когда хоть что-нибудь узнаем… И вот что: надо провести разведку.
— Куда? — спросил Лимон.
— В город.
— Сейчас?
— Скоро. Покормим малышей… Потом подходите к машине.
— К той же самой?
— Конечно.
— Тренер… — сказала Илли, когда Руф уже отошёл на пару шагов.
— Да?
— Всё же обойдётся, правда? Всё же будет хорошо, да?
Тренер помолчал. Потом покачал головой:
— Нет. Не думаю. Надо… вот… — он сжал кулак. — Держаться. Крепко держаться. А пока… Идите открывать консервы.
И пошёл дальше, тяжело опираясь на рейку.
— Группа, — не оборачиваясь и не повышая голоса, скомандовал Лимон. — Выходи строиться.
Так вот оно само собой и решилось с нехорошим числом: вышли и построились пятнадцать, а двое — так и остались в палатке, парень шипел и злился, девчонка ревела, их не уговаривали и не ругали, просто велели больше не проситься. Забрали вещи и ушли. Мы вернёмся, а вас уже нет, ясно?
Лимон построил полувзвод в шеренги по три, встал сбоку, скомандовал: «Становись. Равняйсь. Смирно. Шагом — марш…»
Шагнули плохо, почти вразнобой, но Лимон сделал вид, что не заметил.
— Песню — запевай.
И сам начал:
— На рассвете туман, туман, на рассвете шаги, шаги…
Подхватил только Шило. Остальные тупо не знали слов, и это Лимон понял с запозданием, а ведь можно было догадаться. Но он упрямо вытягивал строки, стараясь угадать под ритм шагов, и в какой-то момент услышал, как ребята подтягивают — кто наугад, кто просто «та-та-там»…
Элу Мичеду, класс 5-й «синий»
«Как я провёл лето» сочинение
Сочинение № 4 из 12
Я не знаю что произошло и не знаит ни кто. Может быть потом нам скажут, а пока я напишу что помню и как помню. Но всё равно всё это как плохой сон. Сначало Джедо Шанье ночью разбил ногу. Он говорил, что видел громадного горного лося, без шерсти как голенище. Был сильный туман, и он держался всё утро и потом. Мы ходили как в молоке, видно было совсем ничего. Джедо сделали укол от боли и он спал. Поэтому мы решили отложить окончательное формирование нашего отряда. Мы решили сделать свой отряд, чтобы тренераваться. Название отряда было или «Золотое знамя», или «Неустрашимые». «Неустрашимые» назывались отборные бойцы у Императора Цаккха и у Гуса Счастливого. Но мы ещё окончательно не решили. Потому что Джедо был наш командир, и без него было нечестно. Потом протрубили к обеду, но ничего не получилось. Я помню, что просто лёг. Мне было непонятно чего страшно, но страшно очень сильно, только бежать некуда, и хотелось зарыться. И не знаю, что делали другие. Потому что закрыл глаза и зажал уши. И так лежал. Потом мне стало казаться, что меня уже похоронили, и тогда я встал, хотя ноги не слушались. Все вокруг плакали или стонали. Я не знаю, сколько так было, потому что туман всё так и стоял, и казалось, что в тумане кто-то ходит очень громадный. А потом както стало легче, только очень пусто в голове, мне даже объяснить тяжело, но это как будто есть просо без соли, только не на языке, а вообще везде. И все стали подниматься на ноги, и всем тоже было плохо, а некоторых даже рвало. Я думаю, это пандейцы пустили какой-то газ. И столовая сгорела, точнее кухня.
Никому ничего не хотелось делать, а только лежать и сильно грустить, и поэтому я стал всех заставлять что-то делать. На меня злились, но делали. Потом пришёл Джедо. Он стал делать то же, что и я, и теперь злились на него. Несколько человек вышли из отряда, и никто о них не жалел. Мы построились и пошли помогать поварам готовить еду.
Конец сочинения № 4.
Вечером никуда не поехали, потому что просто не смогли. Тренер Руф Силп, державшийся до последнего, тоже «поплыл» и сказал, что надо дождаться завтрашнего дня, и вообще утром должна прийти помощь, и нужно сначала получить инструкции из города, а уж потом что-то делать, иначе как бы не наломать дров… Лимон понимал, что это отговорки, но с самой мыслью был согласен: в таком состоянии ехать ночью просто невозможно. Вообще взрослые выглядели хуже ребят, это Лимон ещё успел уцепить, но он тоже слишком устал, чтобы обдумать замеченное, да и верно сказано: что к ночи чёрный чугун, то утром светлое пёрышко…
Лимон зашёл в медпункт, взять обезболивающих таблеток. В медпункте сидела пропавшая утром толстая Мьеда и перебирала какие-то документы — что-то на стол, что-то на пол. Она была растрёпанная и говорила невнятно, таблеток не дала, и Лимон решил, что лучше не связываться.
Он долго не мог уснуть, ворочался. Болела нога, томило беспокойство. А вдруг в городе ещё хуже? Они ведь ближе к границе — первый удар был по ним. Главное, всё непонятно…
Он изо всех сил старался не думать о родителях — и, разумеется, только о них и думал, представлял картины вражеского вторжения, и отец с пулемётом всех побеждал, спасал мать… и вдруг эта правильная картина исчезала, и он будто сверху видел: перевёрнутая горящая машина, и несколько тел разбросаны вокруг, и кто-то маленький — кажется, он сам — ковыляет рядом и, не дотрагиваясь до трупов, пытается заглянуть в лица, узнать… а ещё лучше — не узнать…
Вся палатка была плотно наполнена стонами, всхлипами и невнятным бормотанием. Это тоже было страшно.
Всё же удалось уснуть. Скверным липким сном, который, однако, отгородил Лимона и от того, что было, и от того, что ждёт — то ли впереди, то ли просто за полотняным пологом палатки…
