Толпа захохотала и зааплодировала. В нос Майку попал кусок кирпича, множество осколков поранили его до крови, он был словно в кровавом венце.
— Истина проста, но человек идет к ней тяжким путем. Сначала вы должны научиться контролировать себя. Остальное получится само. Благословен будь тот, кто знает себя и управляет собой, ибо мир принадлежит ему, и куда бы он ни шел, за ним следуют мир, любовь, счастье.
Еще один взрыв, от дробовика, еще два выстрела. Одна из пуль, сорок пятого калибра, попала в грудь повыше сердца, разбив шестое ребро. Возле грудины появилась большая рана. Дробь и пуля пробили левую большую берцовую кость, на пять дюймов ниже колена, и малая берцовая кость выступила наружу, торча под углом к ноге, сломанная, белая на фоне желто-красной раны. Пошатнувшись, Майк засмеялся, продолжая говорить, слова его текли ясно и неспешно:
— Ты есть Бог. Знай это — и тогда Путь откроется.
— Проклятие! Пусть перестанет поминать имя Господа всуе!
— Идем, ребята, прикончим его!
Толпа ринулась вперед под предводительством одного храбреца с дубиной. Они напали на Майка, швыряя камин, били его кулаками, а когда он упал, стали колотить ногами. А он продолжал говорить, хотя они ломали ему ребра, превращая в месиво его золотое тело, ломали ему кости и отрывали уши. Наконец кто-то рявкнул:
— Отойдите, обольем его бензином!
Толпа слегка отшатнулась, и камера тотчас дала его лицо и плечи крупным планом. Улыбнувшись братьям, Человек с Марса четко произнес:
— Я люблю вас.
Беспечный кузнечик опустился на траву, стрекоча, за несколько дюймов от его лица. Повернув голову, Майк поглядел на него, а тот уставился на него.
— Ты есть Бог, — молвил Майк со счастливой улыбкой.
И покинул свою телесную оболочку.
Языки пламени и дыма заполнили экран.
— Вот это да? — благоговейно произнесла Пэтти. — Лучший финал, какой только можно представить.
— Да, — рассудительно согласилась Бэкки, — даже профессор не мог бы придумать лучшего.
Ван Тромп тихо молвил, как бы обращаясь к самому себе:
— Достойно. Умно и достойно. Да, парень закончил, как надо.
Джубал огляделся. Он что же, единственный, кто переживал? Джилл и Доун сидели обнявшись, но они всегда так сидели, стоило им оказаться рядом. Ни одна не выглядела расстроенной. Даже у Доркас глаза были сухие и спокойные. А на экране стерео пылающий ад сменился ухмыляющимся Хэппи Холлидеем:
— А теперь, друзья, несколько минут нашим друзьям с Елисейских полей, которые радушно…
Пэтти выключила приемник.
— Энн и Дюк идут назад, — сообщила она. — Проведу их через фойе, потом — обед.
Она пошла к выходу.
Джубал задержал ее.
— Пэтти? Ты что же, знала о намерениях Майка?
Она с недоумением поглядела на него:
— Что? Ну, конечно, нет, Джубал. Нужно было дождаться целостности. Никто из нас не знал. — Повернувшись, она вышла.
— Джубал… — позвала его Джилл. — Джубал, возлюбленный отец наш… пожалуйста, подумай, попробуй грокнуть все полностью. Майк не умер. Как же он может умереть, если никого нельзя убить? И он не может покинуть нас, ведь мы его грокнули. Ты есть Бог.
— «Ты есть Бог», — повторил он тупо.
— Вот так-то лучше. Сядь сюда, между мной и Доун.
— Нет, оставьте меня. — Ничего не видя от слез, он прошел к себе, запер дверь, тяжело наклонился, вцепившись обеими руками в спинку кровати. Мой сын, о, сын мой! Если бы я мог умереть за тебя! Он мог бы жить еще так долго, но старый дурень, которого он так уважал, раскрыл пасть и наболтал Бог весть чего, и привел его к мысли о бессмысленном, бесполезном мученичестве! Если бы Майк дал им нечто нужное; стерео или игру в бинго, — а он пытался дать им Истину. Или часть Истины. А кого же интересует Истина? Джубал рассмеялся сквозь рыдания.
Вскоре прекратились и всхлипывания, и смех, горечь и разрывающие сердце страдания, и он стал трясти свой саквояж. Да, все необходимое с собой, он носил с собой запас с тех пор, как Джо Дуглас пережил удар, и это напомнило ему: всякая плоть — трава.
Ну вот, настал черед и ему перенести удар, да только у него нет сил. Он выписал сам себе три таблетки, чтобы уж наверняка, запил их водой и быстро лег на постель. Вскоре боль отпустила. Откуда-то издалека до него донесся голос:
— Джубал!
— Отдыхаю. Не тревожить.
— Джубал! Пожалуйста, отец!
— М-м-м… Майк? В чем дело?
— Проснись! Целостность еще не пришла. Дай помогу.
Джубал вздохнул:
— Ладно, Майк.
Он позволил поднять себя с постели, отвести в ванну, его придержали за голову, пока его стошнило, потом он принял стакан воды и промыл рот.
— О’кей?
— О’кей, сынок, спасибо.
— Ну, у меня еще есть дела. Я люблю тебя, отец. Ты есть Бог.
— Я люблю тебя, Майк. Ты есть Бог.
Джубал повозился немного, приводя себя в пристойный вид, переоделся, выпил немного бренди, чтобы уничтожить горьковатый привкус в желудке, и пошел к остальным.
В гостиной возле стерео сидела одна Пэтти, приемник был выключен. Она подняла глаза:
— Обедать, Джубал?
— Да, благодарю.
Она подошла к нему.
— Хорошо. Похоже, остальные поели и смылись. Но каждый оставил для вас поцелуй. Вот они, все сразу! — Ей удалось передать ему любовь, которую ощущали к нему остальные, плюс ее собственную. Джубал обнаружил, что чувствует себя куда сильнее, горечь ушла, осталось лишь непоколебимое спокойствие.
— Пойдемте в кухню, — медленно произнесла она. — Тони ушел, и большинство собралось там, правда, нельзя сказать, чтобы ему и раньше удавалось прогнать хоть кого-либо своим ворчанием. — Остановившись, она попыталась заглянуть себе за спину. — Вам не кажется, что вон та сцена чуть-чуть изменилась? Какая-то дымка, а?
Джубал невозмутимо согласился: да, так оно и есть. Он ничего подобного не замечал… но не собирался спорить с идиосинкразией Пэтти. Она кивнула:
— Так я и думала. Зрение-то у меня круговое, только себя не вижу. Мне все еще требуется двойное зеркало, чтобы разглядеть свою спину. Майк уверяет, что скоро я смогу и это видеть. Но это не главное.
В кухне оказалась еще дюжина братьев, кто у стола, кто где. Дюк стоял на посту, помешивая что-то в небольшой кастрюле.
— Привет, босс. Я заказал автобус на двадцать мест. Самый большой, какой может приземлиться на нашей площадке… а нам такой и нужен, учитывая набор пеленок и питомцев Пэтти. Пойдет?
— Конечно. Все едут домой? — Если не хватит спален, девушки могут устроить лежанки в гостиных, да где угодно, и вообще им всем понадобится одна постель на двоих. Возможно, ему тоже не дадут больше спать одному… он решил не спорить. Совсем не плохо, если рядом лежит кто-то теплый, даже если у вас нет активных намерений. Господи, он и забыл, до чего это хорошо — сблизиться!
