Тем утром Бегемот проснулся со странным ощущением раздражения и тоски. Высунув голову из спальника, он увидел в окно фантастическое кавказское голубое небо и сверкающую вершину Чегета за лесом. Вчера снегопада вроде бы не было и выстрелов зениток лавинщиков тоже не слышно. Значит, канатка работает, и можно будет зажечь пару раз на зависть московским чайникам. Настроение улучшилось. Бегемот вылез из спальника, заглянул в соседнюю комнату и с торжествующим криком «Подъем, хорьки!!!» начал развивать бурную деятельность по выходу на катание. Раньше придешь — меньше в очереди проторчишь.
Тропинка от Терскола до подъемников на Чегетской поляне проходила по берегу Баксана, углублялась в перелесок из янтарных строевых сосен, удерживающих на своих раскидистых лапах пушистые снежные шапки, и подбиралась к склону горы в устье крутого кулуара, под названием Доллар. Ничего странного, просто форма кулуара издали напоминала растянутую букву S. Пока добирались до Доллара, Бегемот снова забеспокоился: температура явно поднялась, было около нуля и практически полный штиль. Вероятность схода лавин значительная, поэтому он однозначно заявил приятелям, что никаких катаний по югам и северам сегодня не будет. Трасса и только трасса, бугры — значит бугры.
Очередь у двухкресельного подъемника была довольно приличная, но случалось и похуже. Пристроившись за какой-то компанией, щеголявшей дорогущим снаряжением, Бегемот дожидался очереди на посадку и прислушивался к разгоравшемуся в компании спору. Народ явно собирался на целинный пухляк, и дискуссия разгорелась на предмет того, по южным или по северным склонам Чегета лучше предпринять первый спуск. Бегемот, конечно, мог подняться и без очереди — удостоверение спасателя давало кое-какие преимущества, — но уезжать не хотелось. Уже пять минут он пожирал глазами зеленоглазую девушку в оранжевой куртке, перед которой увивались, всячески пытаясь показать себя асами фрирайда, парни в фирменных шмотках. Пышные каштановые волосы и удивительная, загадочная улыбка незнакомки были более чем привлекательны. Бегемот не привык ждать милостей от природы, когда речь идет о противоположном поле. Поэтому он набрал в легкие побольше воздуху, чтобы, обращаясь преимущественно к стройной красавице, произнести что-нибудь очень веское в отношении полной невозможности сегодняшнего внетрассового катания. Но вдруг, словно разгадав его намерения, она повернулась к нему с обескураживающей фразой: «А вот волноваться за нас не надо, мы все на пике прогресса», — и, приподняв полу куртки, продемонстрировала на дьявольски узкой талии современный лавинный бипер.
Бегемот никогда за словом в карман не лез, но почему-то при взгляде на пикантно расположенный приборчик он почувствовал неприятный комок в груди, как будто зашевелилась в средостении черная, холодная пиявка. Утренняя тоска внезапно вернулась и возражать расхотелось… «Увидимся на склоне, красавчик!» — задорно произнесла зеленоглазая незнакомка и, загадочно улыбнувшись, повернулась к своим. «Какой я тебе красавчик?!!!» — раздраженно подумал Бегемот. Размахивая удостоверением спасателя, он протолкался к турникету и, минуя очередь, уехал наверх.
Старый подъемник движется довольно медленно. Покачиваясь в кресле и закрываясь доской от легкого южного ветра, Бегемот смотрел на величественно блиставшие в ультрамариновом небе груди Эльбруса, на оккупировавший небольшое плато белоснежный купол обсерватории, на прячущийся в густых соснах поселок внизу и постепенно успокаивался. Эта фантастическая по своей красоте и масштабу панорама всегда завораживала Бегемота и наполняла его мятущуюся душу особым покоем и теплотой. Как человек действия, он никогда не был особенно склонен к созерцательности, но горные пейзажи действовали на него магически… Строгий, жесткий ландшафт. Как-то раз подъемник сломался, что, кстати, бывало не так уж редко, и Бегемот провисел в кресле на ледяном ветру больше двух часов. С тех пор он всегда носил в рюкзаке длинную веревку с узлами через каждые полметра на случай подобной ситуации. Не сможешь спуститься — замерзнешь. Бегемот любил этот гордый, суровый край с его непритязательным бытом, со своеобразным местным колоритом и традициями, с кучей явных и скрытых опасностей и несмотря на то, что у него была приличная двушка в Москве, жить в этом медвежьем углу ему нравилось…
Поднявшись на верхнюю станцию канатки, Бегемот понял, что кататься никакого желания нет, и под благовидным предлогом направился в кафе. Было солнечно и тепло. Отстояв очередь, он взял себе стакан глинтвейна и вышел на воздух. Снег искрился, солнце припекало, глинтвейн распространял по телу теплые, расслабляющие волны. Бегемот сидел на рюкзаке, смотрел на ледяную корону Дангузаруна и о чем-то мечтал.
Из приятного оцепенения его вырвал настойчивый писк рации. Достав «бормоталу», Бегемот услышал холодный четкий голос Командора: «Серега, ты на Чегете? Аврал! По югам сошла приличная доска — по отрыву, говорят, метров двести. На поляне носится какой-то чайник, орет, что накрыло не то четверых, не то троих. Давай разберись там, как и что… Мы выезжаем, до связи». Притихшая в груди холодная пиявка в один миг выросла до размеров анаконды.
Бегемот ехал вниз внимательно, осторожно и по возможности быстро. Подрезать новую лавину в его планы никак не входило, но нужно спешить. Из оставшихся в живых под снегом — тех, кого лавина не сломала, а засыпала, в первые пятнадцать минут, погибают пятьдесят процентов. Задыхаются. А потом каждые пятнадцать минут — еще по пятьдесят процентов от выживших. Экспонента, фактор времени — определяющий, а когда был сход непонятно — пять минут назад, десять, тридцать? Копать надо энергично, но вот только где же копать-то? Когда Бегемот доехал до лавинного выноса, его даже слегка замутило от увиденного. Какие там двести метров?!!! Линия отрыва уходила и вправо и влево и концов не видно. Вниз, правда, проехала немного, метров двести пятьдесят, триста, но там контруклон, влажный снег спрессован до бетонной плотности — ноги не проваливаются… Еще подъезжая, Бегемот успел вызвать по рации Командора и сообщить о том, где он находится и куда подходить подмоге. Теперь же он бросил доску, переключил бипер в режим поиска и забегал по плотному снегу широким серпантином, пытаясь запеленговать сигналы от биперов засыпанных людей. Если, конечно, у них были биперы. «Мы на пике прогресса, мы на пике прогресса!!!» — на бегу мысленно повторял Бегемот. Есть, засек!!! Не раздумывая, скинул рюкзак над местом, где бипер определил примерно метр до пострадавшего — один не раскопаешь — выдернул лопату и лавинный щуп и побежал дальше. В двадцати метрах Сергей нашел еще одного, этот лежал глубже, бипер показывал около двух метров. Воткнул в снег лавинный щуп и бегом на поиски следующего. С прибором происходила какая-то чертовщина — сигналы то приближались, то удалялись. Бегемот решил, что на небольшом расстоянии друг от друга, по-видимому, находятся два человека, сосредоточился и запеленговал ближайшего. Слава богу, неглубоко, тоже около метра. Воткнув лопату в снег, Сергей прочесал все в радиусе тридцати метров, но загадочного второго сигнала не обнаружил. Сверху, из-за перегиба, показались оранжевые куртки спасателей. Бегемот отдышался и начал копать.
