— Почему? — не понял Вилджа.
— Потому что сам факт существования пророчеств убивает в людях душу. Пророчества отбирают у людей свободу мысли, не дают возможности самостоятельно прокладывать свой жизненный путь и отнимают собственное будущее, всучивая взамен чужую прихоть. Пророчества лишают нас права быть людьми и превращают в безмозглый и бездушный инструмент любого, кому достанет подлости и хитрости воспользоваться дурманной силой пророчеств в своих интересах. Пророчество сродни наркотику, потому что и то, и другое одинаково одурманивает, а затем уничтожает всё, что только есть у людей — и разум, и чувства, и даже саму жизнь.
— Жестоко, — сказал Вилджа.
— Жесточе, чем ты думаешь, — ответил Авдей. — И пророчества, и наркотики обрекают людей на душевную, а зачастую и на физическую смерть, но если торговцев наркотиками сажают в тюрьму, то пророков возносят на пьедестал.
— И что ты намерен с этим делать?
— Единственное, что я смог, это разыскать в библиотеке Гарда фрагменты документов по проекту «Пророк Льдван». Уцелело почти всё. Ты был прав, когда говорил, что в библиотеке ареопага зафиксировано всё, что когда-либо происходило и происходит в Иалумете.
— Как ты намерен их опубликовать? — спросил Вилджа. — Так же, как публиковал «Лицеистский файл»? Я помогу сделать программу.
— Нет, — качнул головой Авдей. — Спасибо, но это не поможет. Высшие лицеи были на виду, и всё, что я о них говорил, легко мог проверить любой и каждый. По проекту «Пророк Льдван» у меня есть только копии документов, подлинники которых лежат в библиотеке ареопага, а войти в неё могут лишь единицы, и простых бенолийцев среди них точно не будет. И даже членов нынешнего Коронного совета или будущего парламента туда не пустят. Истину о Пророчестве надо открывать совсем по-другому, но вот как?
Вилджа пожал плечами. Глянул на Авдея и улыбнулся ободряюще:
— Зато твоё телешоу удалось лучше и не придумаешь. Архонты в ярости.
— Почему? — удивился Авдей. — Я ведь не сказал ничего особенного.
— Зато последствия у сказанного куда как особенные. Всего пять дней с твоего знаменательного выступления прошло, и уже такие результаты.
— Какие результаты?
Вилджа улыбнулся.
— Во-первых, архонты крепко просчитались со стереоканалом. Народ возмущался, что ему не показывают Открывателя. Архонты показали, но на занюханном образовательно-познавательном канале, который никто не смотрит, и в передаче, которая невыносимо скучна всем, кроме очень узкой группы специалистов. Они рассчитывали, что смотреть тебя никто не будет. Но недоучли силу людского любопытства. Стоило мне запустить в сеть информацию, что такого-то числа во столько-то часов и минут по времени Гарда на таком-то канале будут показывать Открывателя, как гостевую страницу на сайте канала завалили вопросами, а правда ли это. Архонты забыли, а может и не знали, что образовательно-познавательные каналы Гарда вещают на всю капсулу. Так что твоё эффектное выступление видел весь Иалумет. Теперь тебя знают все.
Авдей пожал плечами.
— Сейчас мне слава скорее помеха, чем утеха.
— Подожди, может, ещё и пригодится.
Вилджа довольно улыбнулся и продолжил:
— Пока иалуметская интеллигенция от Асхельма и до самых окраин капсулы обсуждала, этичен твой поступок или нет, и чего ты хотел больше — отрекламировать себя как музыканта или действительно обсудить важный для тебя вопрос, один мелкий ванхельсмий пирожник Рильзан решил проблему кардинально. Он нарисовал и прибил над своей пирожковой огромный рекламный щит, где говорилось, что вкуснее, чем он, пирожки не приготовят и в самой Ойкумене. И если чем и встречать ойуменских гостей, то в первую очередь его пирогами.
— Не слишком ли смелое заявление? — хмыкнул Авдей.
— Он в своём мастерстве уверен. И не без оснований. Пирожки, которыми мы сегодня полдничали, его производства. Я специально взял на пробу и овощных, и мясных, и сладких.
— Вкусно! — сказал Авдей. — Ими действительно можно встречать самых лучших гостей, не оконфузишься.
— Это ещё не всё. Твой приятель Эльван тут же сделал о пирожнике репортаж и пристроил в какие-то секторальные издания. Если в пределах Колец Эльвану работу ещё искать и искать, то на дальнюю секторалку слова «свободный журналист из Гарда» действуют как огонёк на мотылька. Его репортажи сразу же показали по центральным каналам в нескольких государствах, в том числе и в Бенолийской империи. И в тот же день некий сударь Потапов, производитель вин, коньяков и прочей питейной продукции, решил, что наилучшим дополнением к пирогам, которыми будут потчевать ойкуменцев, станут его наливки. Прислал Рильзану предложение о совместном взаимовыгодном бизнесе. Пирожник, не будь дурак, тут же вылетел в Бенолию и подписал все документы, моля Таниару только об одном — чтобы Потапов не узнал об истинных размерах предприятия своего нового партнёра до того, как сделка будет зарегистрирована в Финансовой палате ВКС.
— Подожди, — остановил Авдей, — если я тебя правильно понял, то ты говоришь о Фёдоре Потапове, производителе лучших вин Северного предела? Так он же один из богатейших людей в секторалке. И сноб, каких свет не видел. Чтобы он прислал такое письмо мелкому пирожнику?
— Суть сделки раскрылась почти мгновенно. Но Потапов сказал «Иди-ка ты, друг любезный, на кухню и покажи, чего на самом деле умеешь». Пирожник показал. Потапов подписал все документы и дал ему беспроцентный займ на расширение предприятия. Но реклама их совместного бизнеса строится на слогане, что куда бы ты ни шёл в гости, хоть в саму Ойкумену, возьми пироги Рильзана и наливку Потапова, и всё будет в порядке. Между прочим, — добавил Вилджа, — во всех рильзановских пирожковых клиентов музыкой ублажать будет только кмелгист. С твоей подачи инструмент стремительно входит в моду.
— С пирожником забавная история получилась, — улыбнулся Авдей.
— Ареопаг от рекламы Рильзана и Потапова пришёл в бешенство.
— В бешенство можно придти от любой рекламы. Она вся с тупым восторгом заявляет, что главное счастье твоей жизни достижимо исключительно путём использования определённого стирального порошка или именно этой зубной пасты. Так что реклама у Потапова и Рильзана самая обыкновенная.
— За исключением того, — сказал Вилджа, — что говорит как о поездке в Ойкумену, так и о визите самих ойкуменцев как об обыденности. Архонты боятся и ненавидят Ойкумену. Если бы они могли превратить стены Иалумета в камень, а ещё лучше саму Ойкумену уничтожить, они бы сделали это. А поскольку Ойкумена недосягаема, во всяком случае — пока, то архонты уничтожат Рильзана и Потапова.
