– Подействовали лакомые кусочки гусениц!
– Что-то долго они действовали, – протянул Чер и повернулся к Вишу: – Ты никогда на мух не охотился?
– Почему же? – обиделся тот. – У нас дома их полно!
Вооружившись пиками, луками и пращами, люрасы поспешили к указанному старостой месту. Виш тоже взял лук. Его последние успехи в стрельбе позволяли надеяться, что он не станет посмешищем, как раньше: из двух стрел хотя бы одна обязательно попадала в мишень.
Мухи неспешно переползали среди куч добросовестно гниющих отбросов.
В жаркое время года мухи бегали очень быстро. Попасть в них из лука или из пращи было почти невозможно. Кое-кто считал всему виной их шестилапость.
– Есть закономерность! – подняв палец, говорил Пом. – Чем больше ног, тем существо быстрее передвигается. Иных гусениц не так просто догнать, а почему? Потому что у них много ног!
– Ложноножки! – бросил кто-то. – А не настоящие ноги.
– Тебе бы такие ложноножки! – огрызнулся Пом. – Попробуй, догони их!
Другое дело теперь, когда жару сменила прохлада. Движения мух замедлились, они неохотно переползали с места на место.
Но зато в них стало легче попадать.
– Заодно и тренировка! – радовался Виш. Он никак не мог оставить мечты научиться хорошей стрельбе из лука. Лук он смастерил давно, ежедневно в свободное от нарядов время ходил тренироваться на стрельбище, но не мог похвастаться особыми успехами. Уж очень тяжёлыми были каменные стрелы. Чтобы попасть в мишень, приходилось либо подходить к ней очень близко – на такое расстояние к живой гусенице никогда не подойдёшь, – либо высоко задирать лук, чтобы стрела летела дальше. Но тогда становилось труднее прицеливаться.
Лучники взяли луки наизготовку.
Виш оглянулся на Вурча, ожидая команды. Тот перехватил его взгляд и покачал головой:
– Охота – не бой. Каждый сам себе командир. Главное, не бросаться вперёд, чтобы не попасть под чужие стрелы.
– И не стрелять в нетерпеливых товарищей, – добавил Чер.
– Панг-панг-панг! – запели тетивы.
Кое-кому удалось попасть в муху, но Вишу снова не повезло. Его стрела, не долетев, воткнулась в землю. Пришлось по привычке пойти в рукопашную. Вишу удалось настичь и прикончить муху прежде, чем она поднялась на крыло.
Пом, стреляющий ещё хуже Виша, долго гонялся с пикой за убегающими мухами.
Одна из мух не выдержала длительных издевательств и взлетела.
– Вот бы полетать на ней! – завистливо произнёс Пом. Малые мушки в это время вились над ним.
– Полетай на этих, – кивнул Чер. – Налови побольше, свяжи в упряжку – и катайся!
Виш ничего не сказал, чтобы не нарваться на едкое замечание Чера, но мысленно согласился с Помом, провожая муху внимательным взглядом. «Они летают, почему нам нельзя?» – подумал он.
Общим итогом осенней охоты явилось свежее жаркое на ужин.
Обгладывая мушиную ножку, Виш продолжал размышлять над проблемой полёта. «Умей мы летать, никакие гусеницы не были бы страшны! – думал он. – Можно тогда бы улететь от них… Или бить копьём с лёта!»
И от этой перспективы у него закружилась голова.
Холодало. С каждым сокращающимся днём солнце грело почву всё слабее и слабее.
– Пора отправляться на зимние квартиры! – многозначительно произнёс Гач. – Наступает сезон штормов. В это время года гусеницы никогда не приплывают. Нам нечего делать на побережье.
– Будем строить новую казарму, – объявил Вурч, выслушав доводы Гача.
– Казарму? – послышались удивлённые возгласы.
– Да. Гарнизон собираются расширить. Наблюдательные посты будут растянуты вдоль берега, а количество патрулей увеличится. Слишком много гусениц прорывается.
– Холодно! – поёжился Карт.
– За работой согреемся! – усмехнулся Вурч.
Началось строительство. Часть воинов превратилась в тестомесов: они готовили известковый раствор. Вторая часть – в каменщиков. Эти укладывали фундаментные камни и стеновые сланцевые плиты.
Подтаскивали плиты в основном работники трофической команды: им переносить тяжести было не впервой.
А вот остальным пришлось тяжеловато. Виш в первый раз увидел, как кладут камни. Дома ему приходилось месить тесто – когда ухаживал за домашними животными и готовил пищу для ящериц – их кормили питательными колбасками из всякой всячины. Но строить не приходилось. И не ему одному.
Хорошо, что Гач, как старый солдат, не раз участвовал в подобных стройках, и мог помочь советом и делом.
Но и он ворчал:
– Разве это помещения? Вы бы видели старые казармы! Вот где сохранились настоящие спальни! Раньше спали стоя, зарыв ногокорни в тёплый питательный перегной. Каптенармусы с ног сбивались, разыскивая добавки к спальной почве! Зато войска всегда находились в прекрасной форме. А теперь? – он пренебрежительно махнул ветверукой. – Валяемся на полках, как колоды! Тьфу!
– Как же можно спать, когда питаешься? – удивился Виш.
– В том-то и дело! – обрадовался Гач. Обрадовался, что нашёлся кто-то, кто пожелал его выслушать. – Питание шло бессознательно, оно всегда идёт так, даже во сне. Но в прежние времена больше всасывали через ногокорни, а теперь чаще жуют ртом. Мы держали рты закрытыми не потому, что беспрестанно жевали, а потому, что понимали дисциплину. Суть в том, что ни на всасывание пищи ногокорнями, ни на всасывание желудком повлиять никто не может: есть пища – всасывается, нет – нет.
– Раньше почвы были лучше, – встрял Клев.
– Верно, – кивнул Гач. – Почвы получше, глотательной пищи поменьше, не всё ели, что движется… Словом, не забивали желудки всякой ерундой, а питались, как прародители. Это теперь любое шевелящееся в рот тянут, а раньше строго следили за диетой.
– Народу слишком много стало, – заметил Чер. – И все жрать хотят. Как гусеницы…
На стройке произошло происшествие: Карт, подавая наверх тяжёлую сланцевую плиту, не удержал её и выпустил из рук. Она упала ему на ногокорень. Раздался хруст, и Карт закричал.
– Ничего, ничего, – успокаивал его Гач. – Срастётся. Со мной тоже было так.
Тем не менее Карта пришлось увести и сделать перевязку. Хотя сокровь и не потекла, ступня оказалась сильно повреждённой. Лекарь опасался за корешки, но их, к счастью, не затронуло. Карт походил с повязкой несколько дней, а потом ему стало легче. Спустя некоторое время он выздоровел полностью, однако хромота осталась.
Наступили неожиданно холодные ночи – значительно холоднее, чем могли выдержать ящерицы. Поэтому, чтобы не остаться без верховых животных и тягловой силы – не говоря о боевых единицах как об основе обороны – каждое утро солдатам приходилось идти в ящерятник и делать его обитателям массаж, растирать затёкшие мышцы животных, выводить из состояния ночного оцепенения. И молиться Перворостку, чтобы оно не перешло в зимнюю спячку. В особо холодное время приходилось устраивать круглосуточные массажные дежурства.
