Установившуюся тишину нарушил раздавшийся из пруда писк. Фиолетовый зверек, пройдя всю лужайку, добрался до водоема, упал в воду и теперь тонул. Издавая жалобные звуки, он звал на помощь. Наконец, один из детей оторвал от своего компьютера взгляд.
– Си-Эл-45, вытащи! – приказал он, указав на фиолетового питомца.
Андроид, трудящийся над клумбой, услышав своё имя, оставил работу и направился в пруд. Шурша своими шестью колесами, он принялся послушно спускаться в воду. Какое-то время он неплохо двигался по дну водоема, но уже через полминуты встал.
– Лилот, я же говорил тебе, что Си-Эл-45 не защищен от воды. Зачем ты снова отправил его в пруд? Теперь опять придется отдавать его в починку, – обратился отец к сыну, отправившему андроида в воду.
– Он был ближе всех, – развел руками мальчик.
Отец не стал возражать.
Между тем, фиолетовый зверек испуганно вцепился в протянутую ему CL-45 металлическую руку. Скоро животное оказалось на траве лужайки, а поломанный андроид так и остался стоять в воде.
Это был уже не первый случай, когда фиолетовый домашний питомец, падал в водоем. Теперь какое-то время он будет бояться любой влаги, а потом, позабыв о случившемся, повинуясь каким-то своим нелепым инстинктам, снова, не умея делать этого, отправится плавать. Андроидам в очередной раз придется его спасать.
Ни одного взволнованного взгляда не удостоился фиолетовый зверек, ни одного сочувствующего взора не досталось роботу-андроиду. Всё вокруг было тихо, спокойно. Родители отдыхали, их дети-бионики послушно сидели рядом.
– Эри, ну зачем ты сделала это, зачем?!
Голос Любимова казался ему самому чужим и странным.
– Эри, ты не можешь так поступать! Запомни, не можешь! Ну почему, почему ты так не ценишь собственную жизнь?
Любимов был в отчаянии. Тонкая струйка крови текла по руке Эри. Глупо, неумело она пыталась вот уже во второй раз покончить с собой.
– Ты не представляешь, сколько мы старались, сколько работали, чтобы все вы появились на свет… Не понимаю! Не понимаю, почему ты это делаешь!… – восклицал Любимов, накладывая на руку Эри жгут.
– Сергей Владимирович, я ведь никому не нужна. Разве вы не видите? Для чего я живу? – подняв на своего создателя взгляд, тихо произнесла Эри.
Любимов посмотрел в эти огромные, полные вопросов глаза и ещё большее отчаянье сдавило ему грудь.
– Ну что ты такое говоришь, ну как это не нужна… – заторопился переубедить он Эри. – Очень нужна. Ты же так великолепно играешь, тебе замечательно даются уроки, ты способная…
В голове Любимова тут же пронеслись прочие достоинства этой девочки.
– Но ведь смысл жизни не в этом? Правда? В чём? – снова спросила Эри, с надеждой глядя на Любимова.
Что он мог ей ответить? Он, тот, кто всю жизнь гнался за идеей осчастливить человечество, что он мог сказать? Для чего он это всё делал? Для того чтобы теперь этот прекрасный, подросший ребенок спрашивал его в чём смысл? Знал ли Любимов сам ответ на этот вопрос?
– Ты поймешь, ты всё поймешь, когда у тебя будут собственные дети…
– Дети? – встрепенулась Эри. – Вы думаете для таких, как мы, это возможно?
– Ну конечно! Эри, запомни, вы такие же люди, как и мы… Вы лучше нас. Всё встанет на свои места, когда рядом с тобой будет расти новая жизнь, ты увидишь смысл… А пока… Ты так прекрасно играешь. Почему ты считаешь, что это никому не нужно?
– Сергей Владимирович, Джед, Ион, Адам, Сэма и другие… Они слушают меня, но вы ведь видите, что им всё равно. Они бы слушали и кого-то другого или вообще не слушали бы. А я? Именно я нужна кому-то?
– Мне нужна!.. – выпалил Любимов. – Эри, ты мне нужна!
Глядя на то, какой прекрасной выросла эта девочка, Любимов уже не мог не признать, что очень привязан к ней. Из всех детей с самых же первых дней он выделял это своё творение среди прочих. Легкий румянец, светлая кожа и еле уловимый блеск её глаз… Что из этого делало эту девочку для него особенной? Её фантастическая игра на фортепиано? Её сдержанность, скромность, кротость?… А может её желание задавать вот такие непростые вопросы? Любимов старался не думать об этом.
– Ты мне нужна… – повторил он.
Судьба ни одного из биоников не заботила его так, как судьба Эри. Дети по-прежнему росли в стенах лаборатории, но Любимов ждал, что скоро им разрешат увидеть мир.
– Эри, послушай, я обещаю, что буду заботиться о тебе как ни о ком другом! Я уверен, скоро нам разрешат выпустить вас из стен института и тогда, я покажу тебе, как прекрасна Земля. Ты увидишь всё, ради чего стоит жить, но пока подожди… Ну посмотри, что ты сделала со своей рукой. Теперь придется её восстанавливать. Ты лишила меня возможности услышать сегодня твою игру.
– Я буду играть теперь для вас, только для вас, – произнесла Эри. – Раз вам это нужно, я буду…
– Нужно, Эри, очень нужно… Обещай, что больше не будешь делать глупостей и творить такое над собой…
Вертинский негодовал.
– Вы только посмотрите, что происходит. Вот оно то, чего я опасался. Я знал, был уверен, что с нашими детьми что-то не так!
Профессор тряс в руках бумагу, присланную из комитета. Короткая сводка содержала угрожающие цифры – почти половина детей, созданных методом экстракорпорального конструирования, пыталась покончить с собой.
– Вот к чему привела наша поспешность! Мы накачиваем детей знаниями, развиваем их, готовим к будущему прогрессу, но не можем разбудить в них тягу к жизни, к саморазвитию, к творчеству. Это бесчувственные болваны, которые делают только то, что им скажут, и не способные на большее!
– Станислав Евгеньевич, вы не правы… – попытался возразить Любимов.
– Нет, я прав! Вы посмотрите, мой друг, посмотрите, что мы создали! По всем признаком это люди, мы создали людей. Они прекрасны, умны, способны, но в любом андроиде больше души, чем в них. Давно вы слышали их плач, их шум, их смех?
– Никогда, – согласился Любимов. – Но это ничего не значит!
Любимову вспомнилась Эри.
– Это не значит, что, как вы утверждаете, в них нет души. Они малоэмоциональны, мы уже много лет говорим об этом, но вы знаете, какой вопрос задала мне недавно Эри? «Для чего я живу? В чём смысл жизни?». И догадайтесь, когда она это спросила? Когда пыталась покончить с собой.
– Вы мне не говорили, что среди наших воспитанников были подобные попытки. Вы это скрыли от меня? – ещё больше злился Вертинский.
– Скрыл, потому что эти попытки предпринимала только Эри и так неумело…
– И она, в самом деле, задала такой вопрос?
