они работают, но они «видели» всё. Сейчас их данные записывались на цифровые носители. Потом можно будет проанализировать. Это серьёзно продвинет геологию — науку о земной коре. То место, где он изучал — группа архипелагов, «заплатка» на литосферной плите. Вероятно, когда-то кусок одной плиты был поднят «ныряющей» под него другой плитой. Но потом, в следствии тектонической деятельности, обломился, упав на нижележащую плиту. Миллионы лет назад в том районе пронеслось страшнейшее цунами. Со временем тепло из недр расплавило породы нижележащей плиты. На карте высот это выглядит как резко возвышающееся поднятие со дна океана, огромное мелководье, с рядом островов — архипелагов. Он был там. Собрал образцы породы. За работу ему хорошо заплатили. Но он попросил и спутники. На время.
Писк из компьютерной его разбудил. Сработал сигнал тревоги. Он сел на диване, непонимающе глядя перед собой. «Что случилось?» — думал он. — «Отключили свет?» Он пошарил рукой на тумбочке, нажал кнопку светильника. Электричество было, во всяком случае, в сети освещения. Он встал, пошёл в компьютерную. Горел сигнал тревоги с монитора. Он сел, посмотрел индикаторы фильтров. Сон мгновенно слетел. Рост активности вулканического плато. 250–400 % за 3 часа, пока он спал. Он стал просматривать фильтры. Выросли температура, давление, увеличилось трещинообразование, в «котлы» подходила свежая лава, богатая газами. Часть «крышек» «котлов» разрушилась, образовав каменную «шугу» на поверхности лавы. И час назад было землетрясение в 4–4,2 балла, а сейчас шло мелкое, высокочастотное «дрожание». Он взял телефон, позвонил своему руководителю, профессору Крот.
— Виктор Афанасьевич. На Камчатке час назад было землетрясение.
— Да, знаю. — ответил тот равнодушно. — 4–4,5 балла. Но сейчас всё спокойно.
— Не всё. Гряда копит энергию. Будет прорыв. С перспективой извержения 2-3-х дней.
— Маловероятно. Густая лава. «Крышки» на вулканах прочные. И «котлы» на глубине 30–32 километров.
— Уже 25-и. Произошло обрушение под Камнем. А под Малой Удиной растут давление и температура. Да и в «крышках» много трещин. Будет взрыв.
— Не сгущайте краски. Немного потрясёт, спустит газ, тепло уйдёт в гейзеры. И всё. По приборам пик пройден. Лава охладиться и застынет.
— У вас там люди.
— Да. Они уже сообщали, что несколько гейзеров активировались, даже появились новые. Но сейчас всё спало. Не паникуйте.
Он отключил вызов. Ещё раз просмотрел фильтры. Возможно, профессор был прав. Сейчас всё разрешится. Ну, пофонтанируют гейзеры неделю — другую. И всё. Лава застынет, увеличив прочность «пробки». Пошёл, налил себе кофе, лёг на диван. Но не спалось. Думал о Камчатке. «Что это? Сбой программы, или его мнительность?» Зум с компьютерной заставил его сесть на диване. На часах 6-30. Он уснул, не заметив как. Холодный кофе стоял около дивана. Он пошёл к компьютерам. Пробежался по фильтрам. Активное трещинообразование, но есть тенденция. Из-под купола Камня шла наклонная трещина. Вырвет около соседа. Скорость говорит о том, что прорыв будет через 30–35 минут. Он видел, как по трещине идут горячие газы, как магма идёт следом, кипя, как вода в самоваре. Но происходил и другой процесс, купол оседал. Давление сбросится, лава густая. Может он действительно «сгущает краски». Он взял телефон.
— Профессор. Прорыв газов на юго-восток от купола Камня. Примерно минут через 30–35. Выброс породы и газов.
— Спасибо. Я свяжусь со своими.
Он смотрел на экраны. На глаза попалась единственная серая клавиша фильтров — биофильтр. Он вздохнул. Биофильтр «ел» много ресурсов. Он «видел» всё, что крупнее крысы. Он отключил все другие фильтры, включил биофильтр. Зона извержения выглядела как белое пятно радиусом 50–55 километров. На нём было только 11 зелёных точек. Он поднял архив 12-и часовой давности. Белое пятно с радиусом в 30–35 километров. Животные покидали зону. Снова за телефон.
— Виктор Афанасьевич. Животные покинули зону. Будет извержение.
— А вы откуда знаете? — в голосе профессора слышались раздражение и издёвка.
— У меня новейшие системы слежения. Животные очистили зону в 50 километров. В этой зоне только 11 объектов.
— 10 — наша экспедиция. Кто 11-я?
— Не знаю. Он на северо-восток от группы. Порядка 2,5–3 километров, у камня.
— Спрошу у своих. Может Ян собаку взял.
— Спросите. И скажите им, чтобы уходили. У них ещё есть 1,5 суток.
— До этого вы говорили о 2–3 сутках?
— Прогнозы изменились. 1,5–2 суток. Купола начали осыпаться. Идёт свежая лава.
— Хорошо, позвоню.
Он снова вернул фильтры в рабочий режим. «Будет взрыв, но где? Камень ближе всего к поверхности. А в Малой Удине резко подскочило давление». Он позвонил в Лондон, своим коллегам. Редко можно наблюдать такое явление. За 30 минут было согласовано всё. А в его дверь постучали, прибыли сотрудники Московского Горного института. Виктор Афанасьевич был ректором Харьковского института. Принесли системные блоки, провода. Развернули внутреннюю сеть. Теперь каждый фильтр отображался на отдельном компьютере. Возросла оперативность работы.
9-00. Все позавтракали заказанной пиццей и кофе. Он объяснил принципы работы системы. Следили за состоянием, переговаривались, оповещая об изменениях. Прогнозы изменились. Сутки, а то и меньше. Купол оседает, «шуга» кипит, поставляя внутрь «котла» газы, а «канал» закрылся. Постоянно трясёт, но мелко, 1,5–2 балла, ломаются стенки и купол.
— Коллеги. — начал он. — Смотрите. Трещина. Прорыв будет сюда. Юго-восток.
— Газов мало.
— Да. Пойдёт лава, сразу. Извержение. Прогноз — 13-14-00 по Москве.
Сорваны занятия в Геологическом Институте, но за этот материал им спишут всё. У них есть богатый материал для статьи, даже целой серии статей. Уже распределяют темы.
В 11–30 прибыл курьер с обедом из кафе внизу торгово-офисного комплекса. Всюду кипит обычная работа. Ему выделили офисное помещение, освобождённое предыдущими арендаторами. Минимум мебели и оборудования. И право жить здесь. Теперь надо договариваться ещё на несколько человек.
— Коллеги. Началось.
Все придвинулись к экранам. Было 12–30. Он объяснил, что трещины ещё малы, поэтому их не видят сканеры, но температура газов нагревает окружающую породу. И это показывает, где ударная волна. Но, 3-2-1- прорыв. Температура газов во фронте — 500–6000 Цельсия, много осколков от «пробки» и осадочных пород. А сзади кипящая лава. Взрыв.
— Алло, Виктор Афанасьевич. Да. Нет, не сообщали. Оповестил. Как положено, МЧС и военных. Они вас оповестили? Хорошо. Примите мои соболезнования по поводу гибели вашего зятя. И дочке их передайте. Из-за вашей спеси и тугодумства она стала вдовой. Нет, пока живы. Они встали за вершиной. Оглушит, контузит. Потом припорошит пеплом. Убьёт, когда сорвёт вершину. Не знаю, что делать. Делать надо было сутки назад. У вас было 9 часов. Извините. Следить за вулканом надо. До свидания.
Он знал, что спасатели уже в районе. И что они снимут извержение со всех
