class="p1">- Не понял.
- Я в утепленной курточке, в шапочке. Девушка-осень. Не по вашему климату.
- А яснее нельзя?
- Яснее? Мой чемодан за стойкой у бармена - это яснее? А гостиница, что напротив, не принимает. Более того, номер, зарезервированный моим турагентом в Питере, оказывается, и не зарезервированным вовсе. Хоть на улицу! Это яснее? А для большей ясности...
- Ясно и без "большей". Вы только с самолета.
- С него, с родимого.
- И вам негде преклонить голову. Могу предложить...
- Бросая слова на ветер, того и гляди, породишь бурю.
- Не обо мне ли? "А он, мятежный, просит бури".
- "Увы! Он счастия не ищет", - откликнулась смешком Лада. - А на добавку, это уже без Лермонтова... Поднимаясь на седьмое небо, не забудьте прихватить с собой парашют, чтобы не разбиться при незапланированном возвращении на бренную землю
- "На земле не успеешь жениться. А на небе жены не найдешь", - парировал Лани словами из песни. И так в душе захорошело, хоть, действительно, махни в небеса. Он вновь подозвал бармена и попросил закинуть с посыльным чемодан Вали к нему на этаж, а заодно с чемоданом отправить наверх все необходимое, чтобы обмыть счастливое знакомство.
- Пойдем? - сказал Вале.
- Пойдем.
Впечатление от квартиры портил винный перегар. Но это смывалось, как полагал хозяин, плазменным телевизором, настроенным на успокоительную музыку. Лани совестливо убрал со стола бутылки, открыл окно. Несколько сконфуженно посмотрел на гостью: что скажет?
- Зато не накурено, - сказала Валя.
- А то! - обрадовался Лани.
- Я из Питера, - пояснила Валя, давая понять: такой беспорядок после тусовки для нее не в новинку.
- Тогда...
Лани не нашел, что сказать и усадил девушку на диван, за журнальный столик, напротив телевизора.
- О! да у вас домашний телефон имеется, как по старинке.
- Даже два! Один в спальне!
- Мне тот, что до Питера доведет. Можно?
- Звоните!
- Какой у вас код международной связи?
- 013. А дальше код Питера. Знаете?
Валя поспешно нажимала кнопки. Но в ответ долгий гудок.
- Воскресенье! - чертыхнулась Валя.
- А у нас рабочий день, - сказал невпопад Лани.
- Чего же пьете, а не работаете?
- Бросьте! - деланно возмутился Лани. - Работаю. Но на дому.
- Это как?
Лани показал на комп.
- Пишу статьи и рецензии. На книги, выставки, кинофильмы. Я журналист, когда не художник.
- И то, и другое?
- Сегодня журналист. Вечером мне на выставку ехать, писать отзыв. Поедете со мной?
- Сначала соображу, на каком я свете.
- В этом я верный помощник.
- Хотите сказать, сообразим на двоих?
- Понятно, третий сегодня лишний. А вот и он!
В дверь постучали. Посыльный - парнишка лет пятнадцати в очках и сандалиях на босу ногу - внес в комнату чемодан и коробку плотного картона с припасами для спонтанного застолья.
- Гарик просил передать, коньяк за счет заведения!
- Спасибо, малыш. Передай и ему от меня...
- Приглашение на свадьбу?
- А что? - Лани вопросительно посмотрел на девушку. - Передадим?
Валя пожала плечами.
- Кто замуж не идет, того ведут.
- Значит? - посыльный переминался с ноги на ногу. Видно было: игра взрослых в "любишь не любишь" мало его занимала - не футбол. Но делать нечего, необходимо с чем-то вернуться к бармену.
И вернулся с заверением новообращенных жениха и невесты непременно пригласить его на свадьбу.
Тут и телефон зазвонил.
Валя схватила трубку.
- Алло! Турагенство? Что? Гарик? Какой Гарик? А... - поманила пальцем Лани. - Это к тебе.
- Слушаю, - сказал Лани, перехватив трубку. - Слушаю и не понимаю, - сказал, чуть помедлив, спустя полминуты. - Да катись ты со своими предложениями, остряк-самоучка!
Дал отбой. Искоса взглянул на Валю, пряча смешинку в уголках губ.
- Чего это он? - поинтересовалась она.
- Предлагает сходить на распродажу.
- Сейчас?
- Именно! До того, как нырять в кровать.
- Так и сказал. Нырять?
- Он бывший спасатель... на водах. Вернее, летом спасатель, осенью бармен.
- А что за распродажа?
- Пеленки, распашонки, ползунки. В магазине для новорожденных.
- Подначка?
- Вот-вот, и я ему! Хотя не подумай, мужик он хороший, но...
- И в благодатной почве водятся черви.
- Что поделаешь? Зато без заморочек. И выпивка, и закуска - в долг, расплачиваюсь раз в месяц, в первых числах.
- В Питере на слово не верят, предъяви пластиковую карточку-вездеход.
- У нас это от алмазной биржи. Миллионами ворочают, а расплачиваются словесными обещаниями. Традиция, с незапамятных времен.
- Добавь, еврейских.
- Ты в курсе?
- Прабабушка была в курсе, когда бабушку просвещала.
- Ну, тогда давай за прабабушку. И на брудершафт, раз жизнь продолжается.
Они переплели руки и, отпив коньяку, уже не могли разъединиться, будто склеенные поцелуем. Какая-то неодолимая сила приняла их в объятия и не отпускала.
- Знаешь? - сказал он. - Мне вдруг вспомнилось, что я написал тебе акростих.
- Когда успел?
- Не знаю.
- А что это за зверь такой - акростих?
- Не боись, ручной. Но с причудами. На него надо смотреть сверху вниз.
- А попроще нельзя?
- Ну, это когда первые буквы стихотворения, если смотреть сверху вниз, складываются в имя любимой.
- Обязательно любимой?
- Не дразнись, Валя! Иначе не прочту.
- Все равно прочтешь.
Лани протер пересохшие губы, погружаясь в слова, которые - вот незадача! - убегали из памяти. И удрученно сказал:
- Все целиком не вспоминается. Первая строфа набегает сразу, а остальные...
- Начни с первой. Остальные догонят.
- Что ж... Но это особенный акростих. В нем в твое имя складываются только первые буквы каждой строфы.
- Не томи.
- Весна в зеленой шапочке
По тонкой топкой просини
Спешит к старушке осени,
Как в стародавней сказочке.
- Теперь на букву "а".
- А серый волк дальтоником... Дальше не помню. Знаю, что сочинил, и не помню.
- Когда сочинил? Мы только-только познакомились.
- Сейчас и сочинил. Но кажется, вчера, либо позавчера, словом, вечность назад.
- В прошлой жизни, до реинкарнации?
- Брось. Сама говорила, реинкарнация с тобой не работает.
- Зато стихи со мной работают.
- Тогда лови экспромт.
- Давай-давай, на одном дыхании.
- Весна в зеленой шапочке.
А осень в хмурой просини.
Легко ль
