Теперь Алексу надо придумать сюжет. Проблема в том, что ему не приходило в голову ничего столь же привлекательного и своеобразного, как то видение с существами, которые собрались у входа в пещеру и смотрели сквозь пропасть времени — возможно, сквозь миллионы лет — в лицо Алексу, как он считал, их потомку. Если он им являлся. У него в теле где-то спят их гены? У него с Беном есть общие гены? Иногда Алексу казалось, что, конечно, есть, но в некоторые моменты понимал, насколько Бен ему чужд. Алекс тихонько повторял про себя, что Бен не человек, даже если большую часть времени ведет себя по-человечески. Но он и не животное. Он — какой-то атавизм. Если племя древних людей скорее похоже на животных, как Бену удавалось жить по-человечески — по крайней мере, большую часть времени?
Алекса беспокоило, что когда он снимет фильм и все это закончится, Бен останется, и за ним надо будет приглядывать. Пока все шло нормально. Бен проводил время с Алексом днем и иногда вечером. У Алекса были друзья на побережье и в городишках, расположенных на холмах, он пытался брать Бена с собой в гости, но эти встречи проходили тяжело, с напряжением, так что он прекратил попытки. А что делал Бен вечерами, когда Алекс уезжал? Осторожно ходил по городу, будто охотясь или преследуя кого-то, и искал женщину. Нашел, но его снова назвали bete или cochon, и Бен понял, что его отвергают.
Но вдруг у Алекса появилась идея. Вернуться в Южную Америку и снимать там. На этот раз — в Бразилии. У него там были связи, Алекс даже снял там короткометражный фильм и поставил пьесу. Он поместит сюжет не в Северной Европе, которая больше ассоциируется с карликами, гномами, троллями, домовыми и более хрупкими существами — феями и эльфами, — Алекс избавится от этого груза, он поедет на юг, в леса, где… Но Алекс не разработал сюжет, в голове не зародилась никакая фабула. Он отправится в Рио и отвезет Бена в те леса, где летают бабочки размером с дрозда, где история такая же древняя и дикая, как и в Европе, — и тогда пусть к нему приходят видения.
Он описал Бену Южную Америку, Бразилию и Рио. Как всегда, ему было неизвестно, что Бен понял. Он привык следить за появлением ухмылки, которая так много говорила. Бен спросил, полетят ли они на самолете, и рассказал, что летал на аэроплане, на маленьком. Описал, как рассматривал Лондон сверху. Видел район, где живет старуха, и улицу, на которой работал Джонстон — раньше работал, а потом уехал. О самолете из Лондона до юга Франции Бен не упомянул, потому что его так и не убедили, что он в нем летел. Бен спросил, далеко ли Бразилия? Далеко откуда? — хотел бы знать Алекс, но спрашивать не стал. Его мучила совесть за то, что он делает. Тогда он пообещал себе, что проследит за тем, чтобы Бен вернулся либо сюда, либо в Лондон, где о нем позаботятся друзья.
Итак, Бен забрал оставшуюся пачку денег, и они вдвоем полетели в Рио-де-Жанейро.
Но все оказалось не так просто. Во-первых, пришлось лететь во Франкфурт, а там пересаживаться на самолет в Рио. Бен стоял в очереди, Алекс перед ним, держа в одной руке паспорт, в другой сумку. На улице средиземноморское слепящее солнце отражалось от оконных стекол, машин, листьев, облаков. Бен держал глаза полузакрытыми, даже несмотря на то что был в темных очках, и все время скалился. Может, я еду домой? — думал он, ожидая у стойки регистрации, Алекс стоял рядом с ним, он сказал, что Бену нужно место у окна. В этот раз, когда они зашли на самолет, Бен осознал, что он в самолете, и у иллюминатора, рядом с Алексом он сумел сопоставить то, что видел сейчас, с тем, что было видно с самолетика, на котором он летал над Лондоном. Потом самолет обволокло облако, пришлось смотреть на белое, оно светилось, и от него было больно. Бен закрыл глаза, откинулся на спинку, и Алекс сказал ему:
— Лететь всего один час, Бен. — Он имел в виду до Франкфурта, а там все повторилось снова: толпа, эскалаторы, яркий свет, ходьба по коридорам, потом ожидание у выхода с посадочным талоном в руке. Бен жался к Алексу, скалился.
Алекс смотрел на своего измученного товарища с сомнением и опасением. Он бы похлопал его по плечу — «все нормально, Бен, вот увидишь», — но вчера, когда Алекс по-дружески шлепнул Бена, то заметил, что его зеленые глаза сузились, закипела ярость, и кулаки… Алекс даже не знал, как близко был к тому, чтобы эти громадные руки раздавили его, а зубы впились в шею. Хотя он понял, что ситуация опасна.
От ярости у Бена перед глазами все побагровело, а кулаки налились убийством — он еле подавил ощущение опасности, еле сдержался. Бен знал, что ни в коем случае нельзя проявлять свою ярость, но Алекс-то его ударил… горе, которое затаилось в нем с тех пор, как не стало старушки и Джонстона с Ритой тоже, сопровождала ярость. Бену сложно было понять, чего ему хочется: вопить и выть от боли или крушить все вокруг и убивать.
Длинные идущие вниз коридоры с поворотами вели к двери в салон самолета: Бен никак не мог поверить, что это самолет: такой он большой. Бен даже не мог понять, насколько он огромен. До Бена дошло, что он летит не домой, а куда-то еще, в голове мысли постоянно боролись за то, чтобы сохранить контроль, и теперь Бен говорил себе, что его обещали отправить домой, но предали, и Алекс в этом предательстве участвует. Бразилия. Что такое Бразилия? Почему он летит туда? Почему он должен сниматься в кино?
В этот раз он не стал смотреть в окно, так как знал, что увидит лишь белые облака и болезненный блеск. Лететь одиннадцать часов — что Бену делать все это долгое время в скованном состоянии? Они летели эконом-классом: Алекс не мог позволить себе расточительства.
Принесли напитки. Алекс велел Бену выпить воды, и он выпил. Может, дать Бену снотворного? Но, возможно, его организм не воспринимает лекарств: все равно, что кошке дать человеческое болеутоляющее или снотворное, ему может стать плохо, он может даже умереть. Но проблема решилась сама собой, Бен снова заснул, вцепившись в ремень безопасности, который терпеть не мог. Нагрузка на организм была слишком велика, Бену трудно было ее переносить, иногда во время полета он просыпался, осматривался и снова засыпал.
В Рио было утро, солнце светило невыносимо ярко, это разбудило Бена. Он вцепился в свою промежность и попытался подняться. Алекс вовремя довел его до туалета. Он думал, что это все равно, что с ребенком — у Алекса был ребенок, сын от брака, который закончился разводом.
С отелем проблем не возникло. Бен знал, что это такое, и уверенно предстал перед регистрационной стойкой. Но — поняв, что происходит, Алекс разозлился на себя — там говорили на другом языке, португальском, а Бен привык только к звучанию французской речи.
