Очень не понравился Лехе подземный город, когда он познакомился с ним поближе. Нижние уровни - жилые, заполненные людьми, больше походили на казармы: теснились одна к другой комнатки, в которых жило по пять-шесть человек. Семей почти что и не было. "И в самом-то деле, - думал Леха, - если детей воспитывать не нужно, то откуда семьи? Для чего?". И вспоминалась ему бывшая жена, сын, даже теща вызвала теплые чувства, когда смотрел он на ясельные помещения, в которых крошечные детишки пялились водянистыми глазами на громадные портреты Сталина.
Пробовал Леха с людьми разговаривать, расспрашивать их о жизни. Но никто не отвечал, проходили мимо, будто и не слышат вопросов. Каждый стремился к своему рабочему месту. "Да уж... - рассуждал Леха сумрачно. - У них ведь ничего нет, кроме работы. Что ж еще делать остается?". И вновь представлялась ему Маруська, ласково подмигивающая подбитым глазом, Верка, жарящая докторскую колбасу. И колбаса эта, вкус которой вызывал раньше отвращение, чувствовалась на языке деликатесом.
- Не ценил раньше. Вот ведь баран! Зажрался... - бормотал Леха, проходя тесными, серыми коридорами, увешанными плакатами. Под каждым плакатом горела синеватая, яркая лампочка, высвечивая выпукло лицо вождя - товарища Сталина, в неизменном френче и с носом картошкою.
- Это не город, Сергей Александрович! - восклицал Леха, прибегая после таких походов к архивариусу. - Это муравейник какой-то! Не люди - винтики машинные. У них и потребностей-то нормальных нет!
- Ну, потребности, положим, есть, - не соглашался старик. - Просто задавлены, загнаны вглубь воспитанием. Их же с младенчества, с пеленок к такой жизни готовят. Да что я говорю, ты сам видел!
Леха вспоминал строгие маленькие лица, сосредоточенные детские глазенки, уставившиеся с жутковатой целенаправленностью в портрет Сталина, и тряс головой, силясь забыть увиденное.
Как-то в одном из коридоров наткнулся на нечто непонятное. Прямо из стены вылетел слепящий, сине-зеленый луч, влепился в противоположную стену, выплавляя в ней нишу. Камень стены засветился алым, потом побелел и потек медленно, важно, а из разлома вслед за лучом выполз металлический крот, чавкая, скрипя и похрипывая. Леха чуть не на четвереньках уполз за угол, перепугавшись до дрожи в коленках.
- Это и был подземный танк, - пояснил архивариус, когда Леха описал ему страшноватый механизм. - Луч - это из гиперболоида. Прогрызет все, что угодно. Броневую сталь режет, как нагретый нож масло.
- Понятно теперь, почему верхние наши так этими танками интересовались, - почесал затылок Леха. - А вот скажите, Сергей Александрович, в последнее время никто не заходил к вам оттуда? - и ткнул пальцем в потолок.
- Давненько уже никого не было. Понимаешь, тут дело такое... У каждого из наших-то командиров свои контакты наверху были. Сменяется, скажем, товарищ Сталин, значит, следующий и не ведает, с кем он там беседовал. Предпоследний Дзержинский, как раз тот, которого хоронили, когда ты у нас появился, еще с кем-то общался, да только преемнику своему ничего не передал. Так что и не знаю, как будет. Может, вовсе теперь связь с поверхностью утеряна.
Леха испугался. Если никаких контактов с верхним миром нет, так могли и лифтовые шахты взорвать, с них станется. Чтоб не пролез кто неподходящий. Леха начал прислушиваться - не взрывают ли чего, и при каждом дрожании стены обливался холодным потом.
Как-то забрел Леха в дальний коридор. Там, в самом конце, по плану должна была быть дверь в лифт, ведущий - по Лехиным предположениям, - к поверхности. Прямо в тоннели метро. Леха шел и мечтал, что вот он, совсем поблизости, вожделенный выход. Резкий окрик остановил его.
- Нельзя дальше! - восклицал щупловатый, бледнокожий - как и все в Сталинграде, - охранник. - Не положено!
- Это почему еще не положено? - возмутился Леха, помахав у охранника перед носом радужным металлическим пропуском. - Мне везде положено. Должность у меня такая.
- Никому не положено, - отрезал охранник, наводя на Леху трубку - электрический пистолет. - Ни с пропуском, ни без. Личный приказ товарища Дзержинского!
Вспомнил тут Леха, что день этот начался отчего-то без надоевших уже речей Сталина. А когда шел он неспешно коридорами Сталинградскими, видел, как сдирают со стен плакаты с портретами, моют стены, смывая даже мелкие бумажные кусочки. "Помер! - сообразил Леха. - Помер товарищ Сталин! Теперь нового сажать начнут...".
- Ну, если Феликс Эдмундович сам приказал... - Леха бочком пошел вдоль коридорной стены, опасливо поглядывая на электрическое оружие. Видел такое на испытаниях - в клочья мишень разрывает. - Так я пойду, пожалуй...
- Стой! - скомандовал охранник, и глаза его зажглись подозрением. - Документы предъяви, товарищ! Велено у всех, кто этим коридором ходить будет, документы спрашивать.
"А Железный-то Феликс не такой и железный, оказывается! - сплюнул мысленно Леха. - Верно, сам Сталиным новым быть хочет, вот и перекрывает все ходы-выходы...". Обернувшись, он увидал уже вожделенную дверь в стене. Обычную, крашеную унылой зеленоватой краской, как там, наверху, красят общественные туалеты. Краска уже пооблупилась местами, из-под нее выглядывал поржавелый металл. Около двери возились мужички со сварочным аппаратом. "Заварят! Сейчас заварят!" - жуткая мысль ударила Леху, он даже покачнулся. И тут же метнулся к заветной двери, за которой, конечно же - он уверен был абсолютно, - был тот самый нужный лифт, который мог унести к нормальной, привычной жизни, к уютному, теплому подвальчику, к Маруське с подбитыми глазами... в общем, к тому, что он так не ценил раньше и внезапно начал понимать, что именно это и было самым лучшим для него.
- Сто-ооой! Стой, гад! Куда-аааа?! - истошно завопил щуплый охранник, и ослепительно-белый, рассыпающийся искрами луч ударил в стену над Лехиной головой.
- Куда надо! - огрызнулся Леха, ударяя плечом одного из мужичков со сваркой. Сварочный аппарат выпал у того из рук, ляснул негромко по полу. Второй же, расставив медвежьи руки, рванул к Лехе - вот-вот схватит. - Накося! Выкуся! - Леха ударил плечом в дверь, предвкушая уже, как уедет нагло на лифте прямо из-под носа охраны.
Дверь даже не дрогнула, только отозвался теплом свежий сварной шов, попав Лехе под пальцы.
"Заварили уже! И что ж теперь делать?" - паническая мысль билась в висках, а ноги уже сами уносили Леху по коридору, мимо щуплого охранника, тупо давящего на кнопку электрического пистолета. Яркая, белая дуга расчерчивала коридор фейерверками, но Леха успел свернуть за угол.
Бежал он долго, сбивая людей. За спиной его звучали недоуменные выкрики. Кто-то додумался, завопил:
