Кто тогда? Аня Пеструхина? Фанатка «Опциона», услышала, какую ересь я нёс на форуме, и решила сигнализировать? Тоже не подходит. Прямолинейная экстремалка сперва мне бы в глаза всё высказала. Даша? Вроде я её не обижал, скорее наоборот. Да и зачем секретарше лезть в такие грязные игры. Моя «любовь» Танюшка Гребенщикова? Месть за недостаточные ухаживания? Ревность к Даше или Ане? Конечно, влюблённые женщины мстят по-разному, иногда даже самыми ужасными способами. Но, во-первых, мы с Таней о любви так и не поговорили толком. Во-вторых, она прекрасно видела, что с Аней у меня чисто дружеские отношения, а то, что я щипал Дашу под столом, она видеть не могла. Может, трепло Сухов ей что наболтал?
Так я сидел, перебирая в уме всех коллег и раздумывая о людской подлости. Последним, до кого я добрался, был наш великий и ужасный Ставр. Серый кардинал Холин сильнее всех попадал под мои подозрения. Меня ненавидит, это раз. Все мои идеи воспринимал в штыки, это два. На всех совещаниях пытался запороть наиболее перспективные идеи, это три. Вот, значит, он какой. Ставрида проклятая!
От такой мысли я вскочил и начал вышагивать по камере.
- Надо к отбою готовиться, - заявил сосед. – У вас случайно снотворного не найдётся? Хотя, о чём я! Эти вурдалаки давно бы изъяли…
Тут меня неожиданно осенила прекрасная мысль. А не лофер ли Ставр? Я глубоко задумался и нашёл следующие причины, подтверждающие мою гипотезу. Первое, он все мои наиболее перспективные идеи, которые я выдумывал по ошибке, старался запороть. Как бы давал мне понять, что я своими бреднями не наношу вред компании, а как раз наоборот. Второе, Сухов рассказал мне сплетню про связь Ставра и Ани, в которую я тогда не поверил. Теперь же я подумал, что такое реально – ведь настоящий лофер должен обязательно принимать самое горячее участие во всех внутрифирменных интрижках. Ну, и само поведение Ставра – постоянная беготня с бумажками, организация многочисленных совещаний, придирки к планам и отчётам – всего лишь имитация бурной деятельности.
Я вспомнил, как Ставр привязывался ко мне с дурными вопросами на собеседовании. Кого он тогда во мне разглядел? Будущего перспективного работника, которого нужно ликвидировать ещё на старте?
Но, если Ставр – хорошо маскирующийся лофер, то зачем тогда ему меня загонять в кутузку? Лофер своего брата-бездельника никогда не выдаст, а тем более не сдаст в органы. Так кто же тогда эта тёмная лошадка Холин?
- Который час? – спросил я сокамерника.
- Кто ж знает, - охотно отозвался тот. - Эти дегенераты даже часы отобрали! Отбоя ещё не было, значит, около одиннадцати.
А, может, мне Валька отомстила, чуть не закричал я. Решила отомстить бывшему супругу и написала заявление. Брошенные женщины могут и не такое. Хотя… Мы с ней не виделись три четверти года. Если бы она мне названивала, искала бы встреч, забрасывала бы письмами… Видимо, и этот вариант отпадает.
- Отбой! – заорал неприятный голос в коридоре. По двери нашей камеры несколько раз стукнули дубинкой.
Луговец послушно откинулся на спину и закрыл глаза.
- Тебе особое приглашение нужно? – крикнули мне из-за двери.
Я последовал примеру Луговца, слабо представляя себе, как я смогу уснуть на голых досках без подушки и одеяла.
Закрыв глаза, я продолжил перебирать в памяти всех своих знакомых. Зачем я это делал, я не знал. В конце концов, какая разница, кто меня упёк сюда. Если в моих глупых идеях найдут элементы изобретательства, то посадят надолго. Валька, юристка, рассказывала, что за такое можно получить от года до трёх лет. Если группа изобретателей, то от трёх до пяти. Сектанты-изобретатели творы приравниваются чуть ли не к бандформированиям, им десятка светит.
А если из меня Полевой выбьет признания, что я твор? Вот тогда-то и загремлю под фанфары на всю десятку. Какое-то оцепенение навалилось на меня. Ощущение, как будто это всё происходит во сне или не со мной. Надо бы денег достать на адвоката, лениво подумал я, начал подсчитывать в уме свои сбережения и тут же заснул.
Глава 8
Я несколько раз просыпался из-за дурной привычки пить по ночам воду из-под крана. Воды тут не было, приходилось опять засыпать, облизывая пересохшие губы. Я успевал заметить, что лежащий на соседних нарах Луговец сопит не так глубоко и ровно, как спящий человек. Тоже мается, бедняга, без сна! Не зря же он просил у меня вчера снотворного.
Наутро после скудного завтрака – кусок хлеба и кружка коричневой бурды непонятного происхождения – у сокамерника появилось горячее настроение поговорить.
- Как спалось на новом месте?
Не зря говорят, утро вечера мудренее. Хоть я и не выспался, но на душе уже не было той смертной тоски, которая навалилась на меня вчера вечером. И думать о подозреваемых больше не хотелось. Оптимизма на душе прибавилось. Что у антиинвенторовцев есть на меня? Да ничего! Я чист перед законом. Это какая-то ошибка. Не сегодня-завтра Полевой разберётся и отпустит меня с извинениями.
- Да ничего спал, - вежливо ответил я Луговцу.
- Отошёл немного, значит? – спросил сосед, переходя на «ты». – А то вчера привели тебя. Бледный, как смерть!
Я не решился говорить ему «ты», потому что на вид он был старше меня лет на двадцать.
- За что тебя сюда?
Тут я вспомнил: во многих фильмах показывают, как в камеры к преступникам подсаживают «наседок», которые доводят сокамерников до откровенной задушевной беседы, а потом докладывают всё полицейским.
- Сам не знаю, - осторожно ответил я.
- Что хоть говорят?
- А ничего не говорят. Сигнальчик, говорят, на меня пришёл, - объяснил я честно.
- Что-то натворил? – пристально поглядел на меня сокамерник.
- Ничего.
Луговец вздохнул и улыбнулся:
- Ты, наверное, думаешь, что я – «наседка»! Вот и избегаешь меня.
До чего проницательный дядька!
- Так вот, юноша, я не «наседка». Я – Луговец Евгений Павлович. Слышал про такого?
Я отрицательно покачал головой.
- Совсем недавно я читал лекции по теории изобретательской деятельности. А теперь вот эти недоумки меня сюда заперли, и я сижу тут, как последний уркаган!
У сокамерника была та же дурная привычка, что и у меня: он встал и начал расхаживать по камере.
- Я – последний из поколения настоящих инженеров. Потому как сейчас в вузах готовят не инженеров, а не понять кого! Тупых рисовальщиков трёхмерных моделей на экране! Ты не инженер, случайно?
Обрадованный тем, что не инженер (не «тупой рисовальщик»), я помотал головой отрицательно:
- Чистый гуманитарий.
Сосед, похоже, разочаровался. Беседа скисла, и я, не умеющий сидеть молча, спросил из вежливости:
