– Сергей, ты не думал о возможности сознательно искривлять тоннели, чтобы их кривизна могла компенсировать их возможную гравитационную деформацию, тогда может и будущее станет реальностью?
– Людвиг, ты настоящий Моцарт, я хотел сказать – гений! Это отличная идея! Возможности «Нультонов» таковы, что позволяют изменять конфигурацию каждого отдельного тоннеля.
Щербаков как-то странно застыл, внимательно смотря на своего собеседника. Так смотрят следователи и судьи на подсудимого, отчего Людвиг заёрзал на стуле, предвкушая строгий приговор.
– Людвиг…
– Что?
– А ты не хотел бы махнуть с нами в будущее?
– Нет. – Людвиг не удивился вопросу. Его не смутила уверенность Щербакова в том, что полёт в далёкий космос состоится. – Извини, Сергей, не полечу.
– Если не секрет, почему?
– Всё очень просто. Мне и здесь, на Земле, точнее, в Вене не плохо. Ты не обижайся, Серёжа, но мне кажется, что это противоестественно, когда человек стремится покинуть то, что ему дорого, и где ему хорошо.
– Что ты этим хочешь сказать? – завёлся Щербаков.
– Только то, о чём ты сам догадался. Ты полетишь, чёрт знает куда, со своей семьёй…
– Ты о чём? – не понял физик.
– О науке и сыне «Нультошке», а меня ждёт земная, любимая и дорогая для меня женщина, которую я хотел бы сделать счастливой.
– Понял. – Щербаков был удивительно серьёзен. – Ты хочешь сказать, что в далёкий космос могут отправиться только неудачники или те, кому нечего и некого терять на Земле?
– Да, именно так – это исключительно моё мнение. Не спорю, я не герой, но мне не стыдно.
– Возможно, ты прав, Моцарт…
Неожиданно для обоих, к ним подошёл ответственный секретарь, который сообщил о начале работы секции через полчаса.
Ошеломлённые таким неожиданным известием друзья налегли на пирожки и компот. Дружная работа челюстей подтвердила высокий профессионализм местных поваров. Разговоров больше не было – время диктовало свои условия. Один из едоков спешил к трибуне, другой – к трапу самолёта.
Праздник не вечен – Людвиг прошёл через все унижения личного досмотра в аэропорту, а Щербаков – через очередное чистилище научных споров. Впрочем, судьба всегда компенсирует наши испытания, если они преодолены нами с честью.
Униженный и оскорблённый Людвиг Моцарт погрузился в долгожданную негу мягкого кресла, чтобы насладиться красотой заоблачных далей. Сергею в очередной раз помог случай, в лице секретаря, который, не дав разгореться прениям, объявил о завершении работы заседания «по техническим причинам».
Впрочем, уйти слишком далеко от места битвы Щербакову так и не удалось. У самого выхода из зала его нагнал тот самый ангел спаситель, он же, ответственный секретарь.
– Сергей, извините за ту бестактность, которую я вынужден был допустить относительно вас, причём, дважды.
– Бросьте, всё нормально, если жертв и разрушений нет. Однако, почему дважды?
– Вы, правда, не помните? – искренне удивился секретарь.
– Отходчивая я, – выдал Щербаков, женским голосом.
– Сколько у вас этих шуток?
– Воз и ещё маленькая тележка, но вы ушли от моего вопроса, почему дважды?
– Хорошо. Первый раз мне пришлось выдвинуть против вас идиотские угрозы отлучения от науки, чтобы они дали вам открыть рот, а второй раз – это сорванное выступление сейчас, когда я вынужден был выдумать «технические причины», чтобы не устраивать пустых судилищ и диспутов.
– Извините, как ваше имя?
– Эркюль.
– Славненько, ну и денёк. Сначала – Моцарт, теперь окажется, что вы – Пуаро.
– Откуда вы взяли, что Пуаро? Ах, да – очередная шутка.
– Значит не Пуаро, а жаль, – грустно вздохнул физик. – А так всё хорошо складывалось.
– Почему жаль? Я действительно Эркюль Пуаро, только реальный, а не герой романа Агаты Кристи и не частный детектив, а профессор социологии…
– А говорили, что не занимаетесь сыскным делом, когда на этом конгрессе каждый день сталкиваетесь с преступлениями всего человечества или отдельных его представителей?
– Знаете, Серёжа, я могу вас так называть?
– Валяйте, «хоть пирогом назовите, только в печь не сажайте».
– Спасибо, не посажу, я имею в виду печь. Вы знаете, Сергей, а ведь вы абсолютно правы относительно преступных дел и отдельных личностей. Мне стыдно в этом признаться, но во время вашего выступления… – Эркюль замялся, думая, стоит ли говорить правду.
– Не бойтесь, сын мой, облегчите свою грешную душу и вам будет легче. – Пропел по поповски Щербаков, сложив руки на своей груди и, наклонив голову в сторону, изображая кающуюся Марию.
– Нет! Вы просто невыносимый человек!
– Не правда, достаточно двоих хилых или одного крепкого мужика, чтобы вынести мои 64 килограмма.
– Сдаюсь, дружище! – он взглянул на свои часы, и его лицо стало серьёзным. – Сергей, нас уже заждались в Президиуме Конгресса. Я провожу.
– Ну, веди меня, Миклуха Маклай!
– Спасибо, что не назвали Иваном Сусаниным.
– Браво, да вы знаток российской истории?!
– И не только.
– Послушайте, Эркюль. – Щербаков неожиданно остановился, с совершенно серьёзным выражением лица. – А там, куда мы идём, не суд инквизиции, обещанный за мою болтовню?
– Нет, можете успокоиться, там свои, друзья. – Они скрылись за дверью, что располагалась за трибуной, но была прикрыта портьерой…
Обещанный секретарём короткий технический перерыв затянулся до самого вечера. Во время ужина было озвучено срочное объявление, о том, что все желающие приглашаются в центральный зал Конгресса, для заслушивания итогов проведения научного форума.
Подобное известие превратило все общественные помещения в подобия ульев, а участников Конгресса, вместе с журналисткой братией, в копошащихся и жужжащих пчёл, готовящихся дать отпор косолапому грабителю мёда.
В назначенное время, огромный зал Конгресса был забит по максимуму. Появившийся перед собравшимися Эркюль Пуаро объявил о начале экстренного совместного заседания всех секций. За огромным столом, что расположился возле трибуны, разместились председатели всех секций Конгресса, представители ООН, включая Председателя. Зачитанное Пуаро решение было коротким, но произвело эффект взорвавшейся бомбы.
– Единогласным решением Президиума Конгресса, сегодня, в 19 часов, было принято решение завершить работу Конгресса, в связи с достижением им поставленных целей, а именно: решено, создать на острове Вознесения, что в Атлантическом океане, научно-исследовательский центр по подготовке и осуществлению первой звёздной экспедиции землян в далёкое будущее…
