Увидев, что дело приняло неприятный оборот, Лань Лянь с односельчанами погнали нас скорее домой, а охотников и волчьи трупы оставили на песчаных дюнах.
Глава 8.
Осел из рода Симэнь страдает из-за потери одного яичка.
В усадьбу наведывается герой войны Пан Ху
24 января 1955 года – первый день первого месяца тридцать второго года по лунному календарю. Впоследствии сорванец Мо Янь выбрал себе эту дату как день своего рождения. Вполне понятен мотив восьмидесятилетнего чиновника, уменьшающего свой возраст и преувеличивающий свой образовательный уровень для того, чтобы и дальше удержаться на посту или подняться выше по служебной лестнице, но непонятно, почему к этой игре присоединился Мо Янь, к чиновникам не имеющий никакого отношения.
Стояла хорошая погода. С самого раннего утра в небе кружили стаи голубей, отовсюду слышалось их воркование. Мой хозяин, оторвавшись на минуту от работы, взглянул на голубей, и на фоне неба родимое пятно на половинке лица стало еще более отчетливым.
За прошлый год семья Лань Ляня на своих восьми му собрала 1400 килограммов зерна, в среднем по 175 килограммов с одного му. Кроме того, они вырастили двадцать восемь тыкв и десять килограммов рамы – китайской крапивы, пригодной для изготовления пряжи. Лань Лянь вообще не верил, что кооператив, как было объявлено, собрал 200 килограммов зерна с одного му.
Я слышал, как он не раз говорил Инчунь: «Да разве они могли собрать такой урожай в 200 килограммов с одного му? Это обман!»
Она улыбалась, но за ее улыбкой пряталась тревога.
«Мой муженек, перестань с ними соревноваться! – советовала Инчунь. – Их много, а мы – одни. Не забывай, что даже могучий тигр не может устоять перед стаей волков».
«Чего ты боишься? – возражал ей Лань Лянь. – Нас поддерживает начальник округа Чэнь».
Мой хозяин – в коричневой суконной шапке, в новеньком ватнике, подпоясанный матерчатым поясом – деревянной расческой расчесывал мне шерсть. Движения щетки чрезвычайно приятно щекотали кожу, а похвала в мой адрес – душу. «Чернявчик, друг мой, – говорил он, – в прошлом году ты очень хорошо потрудился, и в том, что я собрал обильный урожай, есть наполовину и твоя заслуга. В этом году мы постараемся поработать еще лучше, чтобы этот чертов кооператив окончательно положить на обе лопатки».
Солнечный свет становился все ярче, и я постепенно согревался. Голуби все еще парили в небе. На земле валялись обрывки красной и белой бумаги – последствия фейерверка. Минувшей ночью в селе одна за другой вспыхивали и гремели петарды, распространяя вокруг пороховой дым – казалось, будто начались боевые действия. В усадьбе Симэнь Нао потянуло запахами свежесваренных пельменей, новогодних рисовых лепешек и сладостей. Хозяйка Инчунь, остудив чашку пельменей в холодной воде высыпала их в корм с рисовой соломкой, погладила меня по голове и сказала:
– Маленький Чернявчик, сегодня Новый год, поэтому полакомься пельменями.
Должен признаться, что угощение меня, осла, семейным новогодним кушаньем – чрезвычайно большая честь. Казалось, будто бы хозяин считает меня человеком и членом семьи. С тех пор, как я уничтожил двух волков, он стал относиться ко мне еще лучше. В округе радиусом сто ли в волости Северо-Восточная Гаоми, в восемнадцати селах я стал неимоверно знаменит. Хотя проклятый отряд охотников забрал убитых волков и приписали заслуги себе, люди знали, как все происходило на самом деле. Никто не отрицал, что ослица Хана тоже принимала участие в сражении, но все понимали, что главная роль в битве выпала мне, а ослице Хана – роль второстепенная, и что именно я спас её от неминуемой гибели. Хотя я уже давно достиг возраста, пригодного для кастрации, хозяин, ранее пугавший меня такой операцией, после победы над волками перестал о ней вспоминать.
Как-то, прошлой осенью, я шел в поле на работу вместе с хозяином, а за нами с сумкой за плечами и медным колокольчиком в руке плелся ветеринар Сю Бао, который занимался кастрацией ослов, быков и жеребцов. Не отставая от меня ни на шаг, он то и дело украдкой заглядывал мне между ног. От него тянуло жестокостью и я знал, что на уме у него злые намерения. Ведь этот ублюдок, которому не суждено умереть своей смертью, любил закусывать вино ослиными или бычьими яйцами. Не теряя бдительности, я приготовился лягнуть задними ногами между ног этому негодяю, если он приблизится ко мне на близкое расстояние. Я хотел, чтобы этого сукиного сына, виновного в многочисленных преступлениях, настиг жалкий конец. А если же он обойдет спереди, я собирался укусить его в голову. Кусать людей – в этом я мастак. Но этот хитрюга не дал мне ни единого шанса, потому что, хотя и крутился вокруг меня, держался на безопасном расстоянии. Когда зеваки по обе стороны дороги увидели, как упрямый Лань Лянь ведет за собой знаменитого осла, а за ним плетется ветеринар Сю Бао, то понадеялись, что начнется интересный спектакль. Наперебой они стали спрашивать:
– Лань Лянь, хочешь кастрировать осла?
– Сю Бао, что, уже нашел себе закуску к вину?
– Лань Лянь, не делай этого! Твой осел с яйцами сумел затоптать копытами волков потому, что у него их там много, как на кусту картофеля, и каждое яйцо придает отваги.
Стайка языкастых подростков, по дороге в школу, бежала за Сю Бао и насмешливо выводила:
« Сю Бао, Сю Бао, не подавись яйцом!
Чтоб копаться в яйцах, надо быть глупцом.
Яйцо не можешь укусить -
И у тебя башка болит.
Сю Бао, Сю Бао – ты писюн осла!
От тебя ослица ночью понесла!
Ты дед – долбанный дурак,
И на букву М чудак! »
Сю Бао, остановившись, уставился на пацанов, вытащил из сумки блестящий ножик и пригрозил:
– Эй, недоноски, закройте свою глотку! Если начнете выдумывать про меня всякие глупости – отрежу яйца!
Малолетние разбойники на слова Сю Бао захохотали хором в ответ. Ветеринар сделал несколько шагов в их направлении – они отошли назад. Вдруг Сю Бао стремительно бросился к ним – и мальчишки разбежались в разные стороны. Когда же он опять двинулся ко мне, нацелившись на мои яйца, они снова собрались вместе и вдогонку ему повторяли:
