А теперь я расскажу о тебе, Лань Цзефан. Напомню, ты родился в тот же самый день, месяц и год, что и осел из рода Симэнь. Для удобства я буду называть тебя в третьем лице – «он».
Ему уже было пять с половиной лет. Он подрастал, и пятнышко на его щеке тоже подрастало и темнело. И хотя из-за пятна он был несимпатичный, это никак не сказывалось на его легком и веселом характере. Он был подвижным и непоседливым ребёнком, и к тому же таким разговорчивым, что ни на миг не закрывал рта. Цзефан донашивал одежду за своим братом Цзиньлуном, но так как был меньше ростом, одежда висела на нем мешком. С закатанными штанинами и рукавами, он походил на маленького разбойника. Но я знал, душа у него добрая, и догадывался, что кое-кто не любил его за болтливость и родимое пятно на щеке.
Рассказав о Лань Цзефане, перейду к дочерям из семьи Хуан Туна: Хецзо и Хучжу. Близняшки носили одинаковые пестрые ватные курточки и одинаковые бантики в волосах, от рождения у них была белоснежная кожа и одинаковые узкие очаровательные глаза. Между семьями Лань и Хуана были непростые отношения. Они не были друг другу чужие, но и не были близкими. Взрослые, будучи вместе, чувствовали себя неловко, потому что и Инчунь, и Цюсян когда-то делили одно ложе с одним мужчиной – Симэнь Нао, и даже враждуя между собой, оставались сестрами. Каждая из них, когда времена изменились, вышла замуж, но в результате удивительных обстоятельств жила в том же самом помещении, что и раньше, но с другим мужчиной. Отношения же между детьми, в отличие от отношений взрослых, были искренними и простыми. Цзиньлун с его меланхоличной натурой не сближался с очаровательными двойняшками, а вот Цзефан поддерживал с ними тесную дружбу. Обе называли его «старший брат Цзефан», а он, с рождения скуповатый, как ни странно, не жалел для них своих сладостей.
– Мама, Цзефан дал конфеты Хучжу и Хецзо, – ябедничала Баофэн.
– Это его конфеты. И он может поделиться ими с любым, с кем хочет, – гладя дочь по голове, примирительно отвечала Инчунь.
Но рассказ о детях еще впереди. Кульминация в их драматической истории будет через десять с лишним лет. И для главных ролей очередь для них еще не наступила.
Теперь на сцену выходит очень важный персонаж Пан Ху. Его лицо похоже на здоровенный финик, а глаза светятся, словно звезды. На нем плотная военная кепка и стеганая куртка с медалями на груди. В нагрудном кармане авторучка, на запястье серебряные часы. Он ходит на костылях, его правая нога нормальная, а левая заканчивается на коленке. Желтая левая штанина завязана под культей. Он одноногий, но на правой ноге у него новехонький замшевый ботинок. Как только он зашел во двор, все – взрослые, дети и я, осел, – преисполнились к нему глубоким уважением. В те годы такой человек мог быть только героическим китайским добровольцем, вернувшимся с полей сражений в Корее.
Герой войны направился к Лань Ляню. Его деревянные костыли постукивали по кирпичной дорожке. Одна нога ступала твердо, как будто врастая в землю, штанина же другой свободно раскачивалась из стороны в сторону. Остановившись перед хозяином, он спросил:
– Если не ошибаюсь, ты – Лань Лянь?
Но хозяин не ответил. Мышцы лица его непроизвольно дернулись.
– Здравствуйте, дядя доброволец! Да здравствует дядя доброволец! – воскликнул разговорчивый Цзефан с глубоким почтением. – Вы, наверное, герой войны, у вас огромные заслуги! А что вам нужно от моего отца? Мой папа не любит разговаривать. Если у вас к нему какое-то дело, спрашивайте меня, я – его представитель.
– Цзефан, помолчи! – рявкнул Лань Лянь. – Детям запрещено совать нос в разговор взрослых.
– Пустяки, – доброжелательно улыбаясь, сказал герой войны. – Наверное, ты сын Лань Ляня – Лань Цзефан, не так ли?
– Это вам триграммы рассказали? – удивленно спросил Цзефан.
– Нет, – улыбаясь ответил герой, а затем, снова став серьезным и сунув костыль под мышку, протянул руку хозяину. – Рад видеть тебя, дружище. Я – Пан Ху, новый директор окружного снабженческо-бытового кооператива. А продавец сельхозинвентаря в отделе розничной торговли Ван Леюн – моя жена.
На мгновение растерявшись, Лань Лянь пожал руку героя, который по его недоуменному лицу прочитал, что тот ничего не понимает.
Затем мужчина позвал кого-то за воротами:
– Эй, и вы идите сюда!
Во двор зашла кругленькая, невысокая женщина с симпатичной девочкой на руках. На женщине была синяя служебная униформа, на носу – очки с белой оправой. С первого взгляда угадывалось, что она – не крестьянка. А её улыбающаяся большеглазая дочка с красными, как осенние яблоки, щеками могла быть образцом счастливого ребенка.
– Ой! Так это вы были та девушка? – радостно удивился Лань Лянь и, обернувшись к западному крылу дома, крикнул жене: – Выходи быстрей, почетные гости пришли!
Конечно же, я тоже узнал эту женщину. В памяти ясно всплыло событие, которое произошло в начале зимы. В тот день Лань Лянь вместе со мной, нагруженным солью, возвращались из главного уездного города. По дороге домой мы и познакомились с Ван Леюн.
Обхватив руками большой живот, она сидела на обочине дороги и стонала. Синяя форменная куртка из-за выпуклого живота внизу была расстегнута на три пуговицы. Было сразу видно, она – государственный служащий. Женщина с нескрываемой надеждой посмотрела на нас через очки в белой оправе и с трудом произнесла: «Брат, пожалей и спаси меня...»
«Откуда вы? Что с вами?»
«Меня зовут Ван Леюн. Я из окружного снабженческого кооператива, должна была участвовать в одном собрании. Срок родов, конечно, еще не пришел, но... но...».
Увидев поблизости в сухой траве велосипед, мы поняли, перед какой угрозой оказалась женщина. Лань Лянь встревоженно заметался, а потом, потирая руки, спросил: «Чем могу помочь? Что надо сделать?»
«Отвезите меня в уездную больницу. Как можно скорее».
Хозяин стянул с меня мешки с солью, снял свою ватную куртку, привязал ее веревкой к моей спине и посадил сверху женщину.
«Товарищ, держись», – сказал он.
Тихо постанывая, она схватилась за мою гриву, а хозяин, одной рукой удерживая уздечку, а другой поддерживая женщину, приказал мне: «Чернявчик, беги!».
Я возбужденно сорвался с места, потому что никогда не возил женщин, хотя уже перевозил на себе много различных товаров – соль, хлопок, зерно, ткани. Я пустился бежать с такой радостью, что женщина, качаясь на мне, свалилась хозяину на плечо.
