Все колонисты тоже покинули поверхность. Копьё Марса – орбитальный лифт – уже отстыковано от основания – после завершения событий пристыкуется вновь. Если основание устоит, понятно. Ну, не устоит – новое простроим.
Может, ну их к чёрту тогда? Некоторые группы протестующих – полоумные экологисты, какие-то религиозные фанатики – обещали сделать всё возможное, чтобы проект сорвался, и от них как раз можно было ожидать чего угодно, включая прорыва на планету, чтобы стать живым щитом… Но Егоров сказал, что плевать он хотел на эти щиты, его волнует только «Щит Марса»: осознанное самоубийство – разрешено согласно закону 29-го года об эвтаназии. И как тут ему не поверить?
А раз так, то это могут быть и не экстремисты. Это может быть какая-то нелепая случайность… Похоже, Зухра пришла к таким же выводам – и ответила на вызов.
Не может быть, чтобы мы тоже были такими идиотами?!! — в который раз спрашивала Зу.
Ну да. Мы, конечно, были ещё большими идиотами в их возрасте. Кроме неё одной, разумеется. Хотя…
Последний день пребывания на Марсе в летней школе! Потом две недели пути домой – и каникулы кончились… Конечно, летняя школа – это не отдых, но кто из фанатов космоса упустит такую возможность? Между прочим, пришлось ещё и на всесоюзной олимпиаде в число призёров войти, чтобы попасть сюда!
Было здорово. Всё поначалу вызывало восторг: и марсианское притяжение, и цвет неба – меняющийся от фиолетового до красного в зависимости от времени суток и погоды, и купола баз-городов… Но теперь – всё когда-то заканчивается, увы. Осталось только одно – Зарница. По сути – та же Олимпиада, но действовать надо не только мозгами. Тем лучше! Кто же в четырнадцать лет от такого откажется…
Задание оказалось внешне простым: подсветить лазером (приборы выдали всем) Деймос. Всего-навсего. Казалось бы – чего сложного? Попасть в него – не намного сложнее, чем с Земли – в Луну. Но… Попасть надо прямо в него – снизу, когда Дейм практически в зените. И – выигрывает только тот, кто сделает это первым. А Деймос – вот именно сейчас – на обратной стороне планеты. И там – как назло – Великая Пылевая буря. Значит, светить надо из-за пределов атмосферы. Можно, конечно, и просто подождать – буря уляжется, а Деймос и сюда, в Богданов, придёт – никуда не денется. Но первым при таком подходе станешь вряд ли.
Мы отстыковались от станции и сразу пошли на снижение – времени миндальничать не было. Какое счастье, что самая жёсткая посадка из всех, какие реально возможны на Марсе, не дотягивает и до пяти «же».
— Так, значит, они решили в «блинчики» поиграться? — на выражение лица Зу было страшно смотреть. Угу. А чего это ты так нервничаешь, дорогая?..
— Ну да. От атмосферы их аппарат должен был отскочить, как плоский камень от поверхности воды. Раньше такой метод использовали при посадке грузов из Пояса на Землю – пока в этом ещё была нужда… — Зу мрачно глянула на меня, и я замолчал: вообще-то, она это знала, мягко говоря, ничуть не хуже меня.
— Но расчёт оказался неверным – шлёпнулись на поверхность. Родители на астероидах пашут, дети – сама понимаешь… — последовал ещё один мрачный взгляд.
Конечно, мы все были победителями профильных олимпиад и конкурсов, зачастую – международных. Но среди любых звёзд найдутся и свои сверхновые. Голубоглазая темноволосая Зухра, нахальством способная посрамить мальчишек на пару лет старше, а умом – чего уж тут кокетничать – и кое-кого из преподавателей – не могла не оказаться в центре внимания. Вот просто – никак не могла! И эта копна волос, и полуулыбка, которой позавидовала бы Джоконда, и – главное – эти глаза, в которых легко читались одновременно бездонная самоуверенность и снисходительность к окружающим, и при том – искренняя весёлость и доброжелательность… До сих пор не понимаю, как это всё может сочетаться в одном человеке! В общем, вся мальчишечья часть летней школы даже не знала, чего ей хочется больше: то ли победить, чтобы заслужить заинтересованный взгляд леди Зу, то ли одолеть, наконец, её саму – в других-то конкурсах именно она с унылым постоянством побеждала…
Всему персоналу всех марсианских баз было, конечно, дано распоряжение оказывать школьникам всемерное содействие – в разумных пределах, понятно (впрочем, у них такое повторяется каждый год – привыкли уже). В течение ближайших нескольких часов нам было разрешено практически что угодно. Можно сесть на любой челнок или грузовик, самолёт, наземный транспортёр, орбитальный лифт… Вот именно Копьём и пожелала воспользоваться Зухра.
Сели мы в пяти километрах от ребят. Их трое. Значит, взлететь вместе с ними уже не сможем: топлива на разгон не хватит. А чтобы упасть сюда за ними – и нами – с более высокой орбиты – не хватило бы уже времени. Ладно, придумаем что-нибудь… Уж Зу – точно придумает! Я знаю…
Логично: орбитальный лифт, радикально перестроенный всего год назад, позволял подняться на стационарную орбиту за несколько часов. Вот на космовокзал мы все и пришли. Вернее, пришла Зухра, а остальные – как бы просто так, случайно двинулись в том же направлении. Я? Ну да, и я тоже – как все (ну, не все, но третья часть мальчишек точно была тут). Что я – железный, что ли?
Вот было бы смешно, если б Зу вовсе отказалась бы от соревнования – просто чтобы натянуть нос тем, кто в наглую топал за ней. С неё сталось бы…
В принципе, по моим расчётам тоже выходило, что самая выгодная стратегия – подняться по Копью повыше – в район стационарной орбиты, где спутники можно «брать руками», и просто шагнуть в скафе за борт: уйти в самостоятельный полёт, да ещё придать себе некую, пусть небольшую, дополнительную скорость. Даже небольшой импульс, направленный против орбитального движения, снизил бы орбиту, автоматически увеличив скорость. Тогда ты слегка – самую малость – но обгонишь тех, кто с лифта спрыгивать не станет, и просто дождётся, пока Копьё относительно Деймоса займёт нужное положение.
Мы встретили банду малолетних правонарушителей на полдороги к месту их посадки – или падения. Парень, похоже, сломал ногу, и теперь две спутницы попеременно волокли его – благо, марсианская гравитация это вполне позволяла… Да, скорее из взглядов, чем из разговоров, ситуация проясняется – шерше ля фам наоборот – не силён я во французском. Сажала их кораблик, собственно, одна из девиц…
Кажется, Зу готовилась сделать именно это! Она – и все сопровождающие, понятно, куда ж без нас – расселись в креслах на платформе. Это была прогулочная кабина: останавливалась через каждые сто – пятьсот километров, а при желании можно было выйти и наружу – постоять, на космос полюбоваться. Уже за пределами атмосферы, разумеется.
