Я скосил глаза: слева от приборной доски к стенке кабины было приделано изображение преобразованного Марса: океан Бореалис, Элладское море… Ну – за почин, что называется!
Всё-таки фанаты космоса – народ нервный. Пришлось кое-кого придержать даже силой – чтоб не ломанулись за Зухрой. Толку-то всё равно уже не было: она стартовала раньше, и она легче (девчонка, как-никак), значит маневрировать ей, при равном запасе кислорода, проще. Даже без расчётов – ничуть не сомневаюсь, что она стартовала так рано, как только возможно, так что попытка ускориться ещё больше за счёт снижения орбиты приведёт только к реальному риску сгореть в атмосфере Марса.
Естественно, ребята проверили… Увы, Зухра не ошиблась. Она вообще довольно редко ошибалась: с чего бы на этот раз? Да и тревогу никто не поднимал: мы ведь были под наблюдением. Если преподаватели не поднимают шума – значит видят, что реальная опасность Зу не угрожает…
Встречу-ка её, пожалуй что. Как раз и остановка сейчас. Сойду – и спущусь на локалке на уровень, с которого она стартовала.
До орбиты мы, конечно, не дотянем. А вот сесть на болтающийся без опоры хвост Копья – вполне нам по силам. Правда, нужен точный расчёт скорости – но тут Зу можно доверять. Опыт есть, как-никак…
Разумеется, никакой ошибки с маневрированием Зухра не допустила, и высадилась на Копьё практически там же, откуда спрыгнула. Увидав меня, она вздрогнула, и – впервые я увидел её почти плачущей: по крайней мере, губы её реально дрожали.
— Ну?!! — почти прокричала она. И я понял, что она имеет в виду. Да, не такая уж ты и умная, как я погляжу.
— Всё нормально, — я сделал успокаивающий жест руками. — Не волнуйся – никто не прыгнул следом. Удержал их кое-как, хотя и не без труда… А тебе бы стоило думать прежде, чем делать! Войди они в атмосферу под острым углом – и спасти их едва ли бы успели, — выговорил я ей, только сейчас поняв, что это всё – от первого до последнего слова – святая правда!
Пристыковавшись к какой-то сотенной станции, мы с Зу вышли в зал – в общем-то, чтобы ребят не смущать. Кажется, им тоже надо повыяснять отношения…
— Слушай, а зачем ты тогда меня встретил – когда я обратно на Копьё садилась? Я пожал плечами:
— Ну, чтоб убедиться, что у тебя получится… Мало ли что.
— А что с того, если б не получилось? Что-то изменилось бы, что ли? Я и так выиграла, а то, что меня пришлось бы спасателям выуживать с орбиты – так то был бы такой щелчок по носу, которых у меня тогда был явный дефицит. То есть я, конечно, на самом деле только и делала, что думала о мальчишках, которые могли погибнуть по моей дурости, но ты-то об этом не знал! Я усмехнулся:
— Именно, что дефицит. Поэтому каждый был бы весьма болезненным. Не помочь тебе было бы… — я подирал слова, — какой-то мелкой мстительностью. Смысл?
— В общем, ты меня пожалел. Потому на всякий случай был готов помочь. Доброта спасёт мир, Ванечка. Как уже спасала неоднократно…
— Ну, как поживает плейстоцен? — спросила Зухра, нахально усаживаясь в кресло второго дежурного. — Не занято? — спросила она запоздало. Впрочем, наверняка была в курсе, что Арнольд взял отгул. Отношения у нас слишком деликатные для того, чтобы имело смысл встречаться при посторонних – по крайней мере, в первый раз после ссоры и трёхмесячного перерыва в общении
— Спасибо, потихоньку… Садись, — Зу долго дулась на меня за тот случай (о нём – как-нибудь в другой раз), но теперь успокоилась. Кажется, десяток безответных писем возымели-таки некое действие.
— Экспедиция к Черномору отложена, — произнесла она после короткой паузы. — Сначала закончат с Ускорителем. Спасибо, что поддержал меня.
Да. Теперь те ресурсы, которые должны были пойти на экспедицию к коричневому карлику, обнаруженному совсем рядом с Солярией, будут брошены на постройку Ускорителя. Казалось бы – напрашивающееся решение: разгонный блок, способный потоком частиц придать звездолёту с магнитным парусом скорость в половину световой, куда полезней простой однократной экспедиции… Но, однако ж, не всё так просто: результатов звёздной экспедиции ждать куда дольше. Кое-кто из заслуженных учёных, всю жизнь работавших над тем, чтобы человечество вырвалось за пределы Солярии, может не успеть увидеть ничего: ни результатов экспедиции к настоящей звезде, ни к субсвезде… Но наши жизни – тоже не резиновые: зато теперь Ускоритель будет построен на двадцать лет раньше – всего-то через десятилетие… Я подмигнул Зухре:
— Ну, они решили, что от нас проще откупиться, да? Покуда Солярия ещё цела?..
Она на миг замерла, услышав это нарочитое «нас», но тут – не вовремя, как всегда – раздался переливчатый сигнал вызова. Я ответил: на экране появился Антон Петрович. Выглядел он крайне раздосадованным.
— Иван, у тебя все рыжие видны? — начал он прежде, чем я успел хотя бы поздороваться.
Я вывел на большой экран данные сканера, и некоторое время, не веря своим глазам, пересчитывал зелёные точки на мелкомасштабной карте местности: такого просто не могло быть! Шеф всё понял без слов:
— Марсика нет. Ни с орбиты не видать, ни дроны найти не могут. Дронов три четверти вообще погорело… Найди его, а?..
Очень неудобно себя чувствую, когда на меня с таким упрашивающим видом смотрят старики, особенно из числа переживших Войну. Тем более – такие старики… Прости, Зу, придётся для разнообразия поработать.
Следующие пять минут ушли на то, чтобы связаться с другими наблюдателями и запросить отчёты всех дронов… Увы: Марсика никто не видел уже около шести часов, а его радиомаяк погас больше часа назад. Н-да, ситуация…
Зу всё поняла без слов. Разумеется, напросилась со мной. Ну – почему бы и нет?
Вертолётная площадка расположена в полукилометре от диспетчерской: мы быстрым шагом шли к ней вдоль вольера с новоприбывшими. Почему-то они – трое рыжих – жались прямо к ограде, будто ждали нас.
Зухра поравнялась с ними… и больше не смогла сделать ни шагу. Ближайший к ней мамонт протиснул хобот сквозь прутья и потянулся к Зу – клянчил что-нибудь вкусненькое. Я дал ей яблоко – всегда ношу с собой несколько на случай вроде этого. Лохматый гигант очень аккуратно принял угощение. Двое его сородичей тоже вытянули хоботы… Оттащить Зухру от решётки мне удалось только после исчерпания всего запаса яблок.
Мы плюхнулись в кресла пилотов. Зу, всё так же потрясённо улыбаясь, спросила:
— Так зачем, ты говоришь, затеяли плейстоценовый проект? Для увеличения биологической продуктивности субарктики и субантарктики? Ради этого же всё?
