Ну, вообще-то – именно ради этого: до прихода людей никакой тундры не существовало. Тундростепь имела в десятки раз большую биологическую продуктивность, умудряясь прокормить миллионные стада копытных. Но уничтожение крупных травоядных древними охотниками погубило её: не съеденные растительные остатки, практически не разлагаясь, уходили в торф. В отсутствие навоза – единственного тут азотистого удобрения – высококалорийные злаки заместились водянистыми травами или вообще мхами. Заболачивание огромных пространств стало уже окончанием катастрофы. Не пора ли человечеству вернуть долг? — как говаривает Антон Петрович… Но Зухра это всё знает не хуже меня. Я поддразнил её:
— Плейстоценовый проект прекрасно работал и без этих громадин. Зубробизоны, яки, овцебыки и все прочие вполне справлялись с задачей поедания всей растительности до того, как та успеет лечь в торф. Мамонты и шерстистые носороги – это уже так: вишенка на торте…
— Нет, — яростно сверкнула глазами Зу. — Вы начали это всё только для того, чтобы УВИДЕТЬ их! И потрогать. Всё прочее – уже рационализация этого желания, — она снова мечтательно улыбнулась и откинулась на спинку кресла.
— Ну, вот ты, скажем, — Зухра взяла меня за руку и чуть ли не силой заставила меня посмотреть на неё, — что вообще здесь делаешь, ты Марсом занимался всегда? С чего это Марс начал такое плотное сотрудничество с Плейстоценом? Не для того ли, чтоб получить кое-что себе в итоге? — она подмигнула и улыбнулась – иронично-самодовольно, как умеет только она.
Ну – вообще-то да, экосистема Марса где-то так и должна будет выглядеть. Вообще-то, после Войны и общего потепления климата действительно холодных регионов на Земле осталось не так много, чтобы оправдать столь масштабный проект. Но первый плейстоценовый парк начал создаваться ещё при старом Союзе – даже если бы Марс не имелся в виду, его бы уже не бросили… И пару раз я действительно пытался себе представить, как выглядел бы Марсик, родись он и вырасти на планете, в честь которой назван – где его нынешние десять тонн стали бы неполными четырьмя… Сколько ещё метров роста добавилось бы к его пяти с половиной?
Видимо, что-то такое у меня на лице промелькнуло, потому что Зухра удовлетворённо рассмеялась. Да, её повадки иногда раздражают…
— А скажи мне, ворон-птица, зачем ты так рвёшься к звёздам? Она на миг замерла, потом хмыкнула – и ничего не ответила.
Но вот мы и на месте: примерно тут должен был бы гулять Марсик, сохрани он свой обычный маршрут. Посмотреть сверху?
— Ну, и куда он мог подеваться? — спросила Зу с искренним недоумением. Похоже, только сейчас до неё стала доходить странность ситуации: потерять в чистом поле мамонта, причём – с радиомаяком – задача не из простых. Клоуну на цирковой арене, наверное, спрятаться было бы ещё труднее, но ненамного.
Мы парили где-то на полутора километрах над бывшей тундрой. Прямо под нами брело небольшое стадо зубробизонов. Будь они чуть по-рыжее, и не знай я точно высоту, можно было бы даже принять их и за мамонтов. Повсюду среди разнотравья «северной саванны» виднелись бесчисленные стада, стаи и табуны оленей, сайгаков, овцебыков, верблюдов, лошадей… Монитор на контактной линзе привычно выделил красными кружками хищников: четвёрку волков и снежного льва. Сами по себе для человека они опасности не представляют, но вот если стадо крупных травоядных напугается хищника и ломанётся вперёд, не разбирая дороги… Вот с ним лучше не встречаться!
— Вернуться к точке, где маяк мигнул в последний раз? — произнёс я вслух. Так как Зухра тут присутствовала исключительно как частное лицо, то права голоса как бы и не имела. Но Зу – это Зу: в такой странной ситуации совет от кого-то, чей ай-кью превосходит твой на двадцать пять баллов, весьма не помешает.
С одной стороны, мамонт пропал не просто так. Несколько часов назад на планету обрушилась мощнейшая солнечная вспышка, спровоцировавшая серьёзные сбои в работе техники. Практически целый час мамонт находился вообще без контроля: куда он шёл и что делал между началом вспышки и исчезновением сигнала узнать можно будет только тогда, когда починят электронику систем наблюдения. То есть – вряд ли раньше, чем к вечеру. Так что первая напрашивающаяся мысль – что радиомаяк тоже вышел из строя, и с Марсиком всё в порядке. Вот только маяки не выходят из строя – никогда. Любой фактор, повреждающий маяк, бесспорно нанесёт его носителю повреждения, несовместимые с жизнью.
Сожрать многотонное чудовище во всей Солярии просто некому. Умри мамонт по какой-то причине – маяк в его теле работать не перестанет. Но куда же он тогда делся?. — Не надо, — ответила Зухра серьёзным, даже угрюмым тоном. — Я догадываюсь, где он может быть. В ответ на мой вопросительный взгляд она поджала губы, но пояснила:
— «Волчья яма» – их линия проходит неподалёку. Техника в них рассчитывалась на десять лет дежурства. Прошло почти сорок, но на беду – и палка стреляет… Думаю, начать поиск лучше там. О-хо-хо…
— Да нет, не может быть. Беспилотный танк или бэтээр давно разнёс бы тут всё в клочья… — я попытался найти аргументы, опровергающие столь мрачное предположение. — На них же ставили блокировку, чтоб они не реагировали на оленей и прочую подобную местную живность, но теперь тут появилось множество видов, которых тогда быть не могло – их они по умолчанию должны были принять за врага. Автоматические пулемёты заработали бы на полную мощность давно. Да и разрядили давно все «ямы», какие смогли найти!.. Угу – вот именно: какие смогли найти… Зухра покачала головой:
— Да ну не обязательно. Можно придумать кучу причин, почему прежде автоматика не реагировала на происходящее, а теперь вдруг стала. Самое простое – противопехотник сдох, а противотанк – пашет пока. Тогда на мамонта он активируется, а даже на очень крупного зубра – нет.
Да уж. Или вся система активировалась только сейчас, приняв давешнюю солнечную вспышку за электромагнитный импульс ядерного взрыва… Да, в Войну враг, учтя опыт всех прежних провалившихся вторжений в Россию и Союз, пытался прорваться именно через север – вдоль СевМорПути, чтобы сразу выйти в глубокий тыл, не задержавшись ни на линии Западной Двины – Днепра, ни Волги, ни даже Урала. Куда там доходягам-фашистам с их «блицкригом»!.. Конечно, «Суперблиц» тоже провалился: достаточно далеко для победы противнику продвинуться не удалось – но он был к этому слишком близок. Поэтому наши, ожегшись на молоке, стали усиленно дуть на воду: чтобы избежать ещё одного подобного удара с севера, было создано несколько мощных укрепрайонов – а остальное пространство покрыли «волчьи ямы». Обычный комплект – два-три противопехотника, один-два противотанка, комплекс ПВО… Ё-моё, ПВО!!!
