Архитектура примерно соответствовала стилю начала двадцать второго века, когда с Земли бежали первые колонисты, и в зданиях явно довольно давно никто не жил. Свидетельства разрушений, причиненные временем, были заметны везде: разбитые тротуары, затянувшие почти вес лианы, пустые окна, слой грязи и пыли. Там и тут на площади виднелись полуразвалившиеся приземистые скульптуры, покрытые слоем ржавчины, которые, наверное, когда-то были машинами.
— Никаких следов войны, — произнес Спок.
— Эпидемия? — Предположил Мак-Кой. Словно сговорившись, они переговаривались шепотом.
У покрытого пылью фонтана, рядом с которым стоял Кирк, на боку лежал еще один антикварный объект — детский трехколесный велосипед. Он тоже был проржавевшим, но все еще работоспособным, словно большую часть времени, так изуродовавшего большие машины, этот велосипед провел внутри здания, а не снаружи. К рулю был прикреплен колокольчик и, движимый каким-то странным импульсом, Кирк нажал пальцем на рычажок.
В неподвижном воздухе он прозвенел с каким-то тупым звуком. И на этот жалобный звон тут же последовал отклик — почти нечеловеческий визг гнева и досады, раздался позади них.
— Мой! Мой!
Кирк резко обернулся, чтобы рассмотреть источник ужасного звука. Человекообразное существо бросилось к ним из укрытия в здании по соседству, размахивая руками и угрожающе вопя. Оно двигалось столь быстро, что Кирку трудно было различить детали. Единственное, что он запомнил: грязь, лохмотья и внушительный рост, и еще то, как существо прыгнуло на Мак-Коя, сбив его с ног.
Все бросились на помощь врачу, но существо обладало огромной силой. На миг Кирк оказался лицом к его старческому лицу, — в зловонном рту не было ни одного зуба, черты были искривлены дикостью и ненавистью, из глаз текли слезы. И Кирк ударил, почти наугад.
Удар, казалось, не достиг цели, но существо всхлипнуло и упало на полуразрушенный тротуар. Это действительно был старик, одетый лишь в шорты, носки и грязную полуразорванную рубашку. Кожа его была покрыта разноцветными прыщами. И еще что-то странное было в нем, что-то — но что?
Все еще всхлипывая, он повернулся и посмотрел на велосипед, и его старческая рука потянулась к нему.
— Починить, — произнесло существо, всхлипывая. — Кто-нибудь, починить.
— Конечно, — произнес Кирк, внимательно наблюдая за ним. — Мы его починим.
Существо хихикнуло.
— Лихорадка, — произнесло оно. И его голос снова поднялся до уровня визга, старческого гнева. — Вы сломали его! Лихорадка, лихорадка!
Рука с длинными ногтями сжала велосипед, словно существо хотело использовать его как оружие, — но в этот миг, казалось, заметило прыщи у себя на руке. И визг перешел в хныканье. — Исправьте это — пожалуйста, исправьте…
Затем его глаза расширились, грудь опала и существо рухнуло навзничь, на тротуар. Оно было мертво.
Мак-Кой нагнулся над ним, провел над телом трикордером.
— Невозможно, — пробормотал он.
— То, что оно мертво? — спросил Кирк.
— Нет, то, что оно вообще могло жить. Температура его тела свыше полутораста градусов. Оно, наверное, сгорало заживо. Никто не может жить при такой температуре.
Неожиданно Кирк резко повернул голову. Из какой-то аллеи слева раздался звук.
— Еще один? — напряженно прошептал он. — Кто-то следит за нами… вон там. Попробуем его поймать и получить еще какую-нибудь информацию… Давай!
Они бросились в аллею и смогли разглядеть бегущую фигурку.
Аллея оканчивалась тупиком позади того, что, похоже, было когда-то небольшим коттеджем. Другого места для укрытия у беглеца нигде не было. Они вошли в дом со всеми предосторожностями, с фазерами наизготовку.
В конце концов, поиски привели в комнату, некогда бывшую гостиной. В центре ее стояло покрытое пылью пианино, на пюпитре стоял детский сборник упражнений. На полуистлевшей странице было написано: “Упражняться, упражняться, упражняться!” Кроме шкафа, спрятаться было негде. Стоя у двери и прислушиваясь, Кирк вроде бы услышал учащенное дыхание, а затем — явственный скрип. Он махнул рукой, и Спок с двумя сотрудниками службы безопасности тихо подкрались к нему.
— Выходи, — громко произнес он. — Мы не причиним тебе вреда. Выходи оттуда.
Ответа не последовало, но дыхание стало более шумным.
Неожиданно резким движением Кирк распахнул дверь шкафа.
Свернувшись среди полуистлевшего тряпья, старых туфель и зонтов, сидела темноволосая девочка, не старше четырнадцати лет — а может, и младше. Она была ужасно напугана.
— Пожалуйста, — прошептала она. — Не надо, не делайте мне больно. Почему вы вернулись?
— Мы не причиним тебе вреда, — сказал Кирк. — Мы хотим помочь. — Он протянул ей руку, но она только забилась вглубь шкафа. Кирк растерянно оглянулся на старшину Рэнд, та вышла вперед и присела у открытой двери.
— Все в порядке, — мягко произнесла она. — Никто не причинит тебе вреда. Мы обещаем.
— Я помню, что вы делали, — произнесла девочка, не двигаясь. — Кричали, жгли, делали людям больно.
— Это были не мы, — сказала Дженис Рэнд. — Выходи и расскажи нам об этом поподробнее.
Девочка с подозрением посмотрела, но все же позволила Дженис подвести себя к стулу. Когда она села, со стула поднялось облако пыли, и она по-прежнему была готова вскочить и удрать.
— У вас есть дурашка, — сказала она. — Но я не могу играть. Я не знаю правил.
— И мы тоже, — сказал Кирк. — Что случилось с людьми? Была война? Эпидемия? А может, все они просто куда-то ушли и случайно оставили тебя здесь?
— Вы должны знать. Вы все это сделали, вы и другие старшие.
— Старшие? Какие старшие?
Девочка удивленно посмотрела на Кирка.
— Вы — старшие. Все, кто старые.
— Взрослые, — сказала Дженис Рэнд. — Она имеет ввиду взрослых, капитан.
Спок, который все это время обследовал комнату трикордером, подошел к Кирку, в полном недоумении.
— Она не могла здесь жить, капитан, — сказал он. — Пыль здесь не трогали уже лет триста, а то и больше. Никакой радиоактивности, никаких химических соединений — просто очень старая пыль.
Кирк повернулся к девочке.
— Барышня, а как вас зовут?
— Мири.
— Хорошо, Мири, ты сказала, что старшие что-то сделали. Все сжигали, делали людям больно. Почему?
— Они стали это делать, когда начали болеть. Нам пришлось прятаться. — Она с надеждой посмотрела на Кирка. — Я все делаю правильно? Это правильная дурашка?
— Все просто замечательно. Ты сказала, что старшие начали болеть. Они умирали?
