Все его недостатки я почувствовал в полней мере, когда выбрался на поверхность. Башня Пророка была прямо передо мной. Она была когда-то огромной, а нынче стала старой, ветхой, лишившейся двух третей высоты. Кирпичи лежали грудой у ее основания. Когда-то Пророк, которого папа именовал просто Иваном Волковым, держал тут оборону от вампиров и вурдалаков. Я посмотрел на заметно потемневшее небо, на темноту рва за моей спиной, и страх крепко схватил меня своими холодными липкими руками.
Вампиры не нападают в лесу даже ночью, а вот открытое поле, в котором одинокий путник виден издалека — лучшее место для их охоты на живого человека. Они схватят, уволокут в свои темные туннели, чтобы подвергать изощренным пыткам и медленно высасывать жизнь.
Я взял в руки ножик, который был раньше предметом моей гордости — остро заточенный, с 12 сантиметровым, прямым клинком и небольшой гардой. Но в холодном, продуваемом всеми ветрами полем, он показался таким хлипким и ненадежным. Я сунул его обратно.
"Вот если бы мне меч", — подумал я, — "А лучше автомат". Но тут же вспомнил, что против немертвых огнестрельное оружие бессильно. Мне пришло в голову мысль сконструировать автомат для метания заговоренных дубовых колышков, которыми только и можно убить немертвых. Развлекая себя подобным образом, я резво пересек поле, и углубился в лес, примерно прикинув, насколько должен был уйти обоз от моста.
По лесу было идти относительно безопасно, зато очень неудобно. Ветви и сучья драли одежду и хлестали по лицу, кустарник нещадно цеплялся за ноги. Мне подумалось, что вампиры совсем не дураки, чтобы соваться в лес.
На самом деле, как объяснял мой отец, бывшие люди, мутировавшие во времена Большого голода, совершенно не переносят энергетики живых деревьев. Кромешная тьма вдруг просветлела, глаза привыкли к отсутствию света.
Я обнаружил, что бреду по заросшему крапивой, мрачному еловому бору. До Киржача, на нашем пути попадались только лиственные леса, как меня угораздило попасть в чащобу, заросшую мрачными, траурными елками?
В голове опять зашевелился страх, на этот раз оттого, что я заблудился. Мне казалось — стоит войти в лес, и я буду в полной безопасности. Но оказалось все не так. Я вспомнил, что в этих местах должны водиться кабаны и волки, а я не имею даже огнива. И одежонка у меня хлипкая — телогрейка осталась в телеге дяди Федора. Осенняя ночь все сильнее выстужала мокрый лес, заставляя ежиться и стучать зубами от холода. "Где я?", — крутилось у меня в голове.
Громадность заросших лесом пространств, отделяющих меня от тепла и уюта нашей малогабаритной «ловушки» на черной стороне княжеского дворца, стала пониматься особенно остро — в переходах на пустой желудок и ночевках без огня, наедине с опасностями ночи и подступающими холодами. За этими размышлениями я не заметил, что губы сами собой стали шептать: "Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй мя".
— А ну стой, — раздался страшный в своем спокойствии женский голос, сопровождаемый характерным щелчком курка.
Я остановился, по инерции продолжая просить Господа проявить снисходительность к малолетнему грешнику.
— Ты кто? — спросила женщина откуда-то сзади.
— А ты?
Спрашивать такое, в моем положении, будучи взятым на прицел невидимым противником, было, по меньшей мере, глупо. Но я так замерз и устал, что выдавал первое, что, приходило мне в голову.
Но собеседница, похоже, восприняла это, как крайнюю форму смелости, перемешанную с отчаянным юмором висельника.
Она коротко хихикнула, из чего я заключил, что это почти девчонка. Потом в спину мне уперся твердый и холодный предмет. Впрочем, то, что он был холодным, я узнал много позже, насквозь промерзшая спина ничего не чувствовала.
— Дернешься, — получишь пулю, на всякий случай предупредила меня девушка.
— У меня и стоять-то не сильно хорошо получается, — ответил я.
— Не остри, — оборвала она.
Восхитительно теплая женская рука провела по рукам, туловищу, залезла в карманы и сапоги, провела по ногам беспардонно паховую область. Член отреагировал спонтанной эррекцией, что нисколько не смутило девушку. Ей касалось даже было приятно касаться его своими пальцами. Чтобы я не дергался, она сильней вдавила ствол пистолета мне в спину.
— Сеньорита, — вдруг брякнул я, вспомнив, наверное, один из многочисленных романов в княжеской библиотеке. — Меня тронула ваша страстность, но мое сердце отдано другой, и я не могу ответить вам взаимностью.
Девица негодующе хрюкнула, что, однако, не помешало вытащить ей мой нож из ножен.
— Иди, хохмач, — сказала она, нарочито хмурым и серьезным тоном.
Очень скоро я оказался на поляне, где горел костер. Вокруг него сидели девушки в черной униформе, вооруженные мечами и короткими автоматами. Мне сразу стало понятно, что я попал к своим: ни у суздальцев, ни у тамбовцев, ни у лесного гулящего люда не было женщин — ратников. Их называли "дикими кошками" или амазонками, как воительниц незапамятной древности.
— Эй, девки, — закричала моя спутница. — Я шпиёнта поймала.
— Деревня, — вполголоса произнес я, обернувшись к ней. — Нет такого слова «шпиёнт».
Бросив взгляд на девицу, я понял, — точно свои: кольчужный подшлемник, каска — «вейдеровка», наплечная броня черненого металла, кевларовый противопульный жилет, на талии — широкий кожаный пояс со стальными вставками. Мне показалось, что я даже узнал девушку, но с маской, которая скрывала большую половину лица, эта амазонка была похожа на всех своих сестер из "ударного батальона", как называл отец корпус охраны ее высочества, созданный первой княгиней, дочерью Пророка.
— Иди-иди, умник, — вдруг окрысилась она. — Сейчас старшая все из тебя все хохмочки повыбьет.
— Хорошо, веди его сюда, — отозвались от костра. — А откуда он? Не наш ли случаем?
— Не, какой-то странный. Говорит чудно. Может суздальский, — крикнула моя конвоирша.
— Девочки, давайте веревку, колышек. Чья очередь яйца резать?
У костра прошло какое-то движение. Поднялись двое, на ходу надевая маски. Они что-то держали в руках.
Вспомнились страшилки о том, что "дикие кошки" кастрировали пленников во имя своей тайной богини перед тем, как убить. Не сильно соображая, что делаю, я сбил с ног амазонку и кинулся бежать. Но она умудрилась подсечь меня в падении и через секунду сидела на мне верхом, тыча ствол в лицо. Вскоре подоспели остальные, на ходу выдергивая из ножен ножи и мечи.
— Посмотрим, Катерина, кого ты нам привела, — произнесла «старшая», вглядываясь в мое лицо. — О, Господи, тебя-то как сюда занесло, Даниил?
