Я робко уточнил, является ли моей задачей объективный анализ системы, или необходимо именно зарезать. Борисов повторил, что нужно именно зарезать, «А если система действительно хорошая?» — спросил я. «Ты прекрасно знаешь, — ответил Борисов, — что идеальных систем не бывает. В больших системах — а СОМ очень большая — всегда есть и плюсы и минусы. Так вот, вам нужны минусы, понимаешь? Никто не собирается зарезать систему на корню или отнимать у ее авторов то, что у них уже есть. Пусть живут и жить дают другим, понимаешь? Нам нужно только одно: чтобы СОМ не затвердили как типовую. Понимаешь? Пусть себе существует, но не как типовая. Иначе нам всем крышка. Ты вот свою программу моделировании хочешь до вести до конца? Вот так, Геннадии Александрович. И о диссертации пора задуматься. А на вон на этих харчах брюк скоро сваливаться будут».
Так говори Борисов, и все это вроде бы было логично. Надо было раскритиковать систему, но только с той точки зрения, что она во идеальна. А идеальных систем вообще не бывает. Я вспомнил про сорок восемь томов, про то, что работы по СОМу направляет сам Ванин, и на мгновение мне сделалось нехорошо. Но соблазн был слишком велик. Я одним рывком освобождался от опеки Телешева, от всех актуальных я потенциальных дрязг, становился чуть ли не мозговым центром по идеологии АСУ. И кроме того, как сказал Ферми о создании атомной бомбы, — «это была просто хорошая физика». Предстояло заняться просто хорошей кибернетикой, хорошей системологией. Я смутно припоминал разговоры Лаврентьева о том, что трудно сравнивать различные системы матобеспечения между собой и в каком жалком состоянии находится теория по этому вопросу. Ну что ж, в жалком так в жалком. Тем больший простор для незрелых фантазий (а зрелые за две недели прийти, конечно, не могли), тем легче выйти сразу на передовую, а там…
Впрочем, что же с моей программой? Откладывается она или как? Я спросил об этом Борисова, а он как всегда, задал встречный: «А что, еще не готова?» Я овтетил, что гет, что нужны все те же несколько выходов на машину и т. д.
Начальник отдела сделал недовольное лицо, попыхтел секунд несколько и великодушно отрубил: «Ладно. Занимайся сейчас СОМои, только этим, а я с Телешовым договорюсь». Вопрос вроде бы был исчерпан, хотя мня неприятно поразило, что о сроках отладки моей программы нужно почему-то опять разговаривать с Телешевым.
— А теперь иди в Ивану Сергеевичу. договаривайтесь с ним, как и что. Завтра уже первые ласточки прилетят минские от Цейтлина. Может, и сам приедет.
С Постниковым мы договорились так: он дает мне идею, а работать с ней буду я. Прямо, конечно, это не было сказано, но подразумевалось достаточно ясно. Меня, впрочем, такое положение устраивало. В данном случае мне нужна была максимальная самостоятельность и, уравновешивая грандиозность задачи, максимальная ответственность.
А идею Иван Сергеевич подал сколь очевидную, столь же и малоосуществимую. Провести сравнительный анализ наиболее известных отечественных систем и определить место среди них матобеспечения СОМа. Матобеспечение — центральный нерв для АСУ. Поэтому, показав, что матобеспечение СОМа небезупречно, можно было похоронить и саму систему. Как это сделать? Надо было показать, что у каждой из них есть свои плюсы м минусы (а это ясно и без всякого анализа), что, стало быть, идеальной, наилучшей среди них нет, а значит, надо продолжить работы но созданию таковой.
План был несколько наивный, потому что плюсы и минусы бывают равными. И даже если бы на каждой странице всех сорока восьми томов СОМа мы нашли по пригоршне опечаток и залепов, это не произвело бы ни на кого очень уж большого впечатления. План держался только на том, что удастся обнаружить принципиальные идеологические изьяны в СОМе, причем такие изьяны, которых не было бы в других системах.
Затем мы сели и набросали обзор конкурирующих (конкурирующих в моем будущем отзыве) систем. Решено было остановиться на четырех наиболее крупных и авторитетных: система Кудряшева (СК), Система Цейтлина (СЦ), система, разработанная в Армении (СА), и, наконец, СОМ. Цейтлин, оказывается уже приехал в Москву и остановился в гостинице «Москва». Он звонил постникову полчаса назад. Завтра он приедет в институт, принесет описание своей системы и, как говорится, ответит на вопросы журналистов.
Так. Значит, СЦ мы отработаем завтра. Система Кудряшова (СК) была наиболее известной на практике: с различными программами, входящими в эту систему, — программой сортировки, программой печати — уже несколько лет работали на многих предприятиях и НИИ. Работали с кудряшовскими программами и у нас. СК описана в одной книжке, не очень толстой, триста с небольшим страниц. Постников вынул ее из стола и передал мне.
Так. Значит, СК вот она, вся здесь. Надо будет поручить девочкам из группы покопаться в этой книжке и сделать выжимку: какие программы, как связаны и т. д. Остаются СА и СОМ. Четырнадцать книжек СА и сорок восемь томов СОМ. Всего-навсего. Четырнадцать книжек отпадают, правда, сразу. Их можно и даже нужно полистать для общего развития, но одно обстоятельство роковым образом подрывает ценность СА. Ее нельзя рекомендовать как матобеспечение для типовой АСУ. Дело в том, что в этой системе все программы написаны в кодах «Наири», машины очень редкой, устаревающей и почти неизвестной за пределами Армении. Таким образом, эта система пригодна только для тех предприятий, где имеется «Наири». А в РСФСР таких предприятий раз-два, и обчелся. Какая уж тут типовая АСУ. Но ради идеологии СА, конечно, посмотреть нужно. Может, что ценное и имеется. Наверняка даже.
Остается сорок восемь томов СОМа. Постников встал и подошел к высокому сейфу, стоящему около окна. Резким поворотом ключа отпер его и молча показал мне рукой на содержимое металлической утробы. Объемистые, переплетенные в кожзаменители тома забивали обе полки сейфа. Это был Монблан, на который без всякой тренировки мне предстояло взойти к концу второй недели.
Мы вытащили тома из сейфа и в несколько стопок разложили их по столу. Я тут же стал просматривать оглавления томов. Слава богу, 16 томов сразу ушли обратно в сейф. Это были системы бухгалтерского учета и материально-технического снабжения. Еще 10 томов — описания технических средств, применяемых в СОМе. Оставались 22 тома. И это была уже система математического обеспечения, и это нужно было прочесть, разобрать и показать, почему это не фонтан. А если фонтан? А что такое вообще идеальная система матобеспечения? До каких пределов ее можно признавать таковой? Этого ничего я не знал. Но не может быть, чтобы этого не знал и академик Ванин. И снова, как при разговоре с Борисовым, на мгновение мне сделалось нехорошо. Уже второй раз за день. И это уже было нехорошо. Пора было начинать работу.
