"Но ты же говорил о каком-то освобождении… Хотя вот именно — от чего освобождаться? И ради чего? Не потеряешь ли ты так больше, чем обретёшь? Да и что в идеале, какова конечная цель? Витание бесплотного духа над развалинами материальной цивилизации? Или просто возвращение в круговорот взаимопожирания существ, не обладающих разумом? И почему обязательно — одно в ущерб другому: техника — экстрасенсорике, материальное — духовному, точное знание — вере? Почему не стремиться к какой-то гармонии, почему надо, утверждая одно, отрицать другое?"
"Нет, но вот это… Что оно такое? Откуда берётся… или… где происходит? Что я видел?.."
…Но — теперь он видел уже другое. Вернее — это была та же аудитория, обретшая привычный вид, и в ней шли занятия. Вот только за столом почему-то восседал тот гуру. (Хотя… какой — "тот"?)
— … От вас уходит ваша самость… — произнёс гуру размеренно-полусонным голосом. — И вы — уже не вы, и мир — не этот мир… Всё — ни в чём, и ничто — во всём… Что есть, того нет, и что было — того не было… Вы кажетесь себе… Мир кажется никому… Он — ваш вымысел… Вы — свой вымысел… Все за всё в ответе, и никто — ни за что…Вы парите на грани бытия и сознания…
"Нет, но я уже где-то слышал такое…" — вдруг вспомнилось ему.
И тут донёсшееся откуда-то громкое кваканье прервало полутранс, навеянный гипнотическим голосом гуру. И он (кто?) увидел на первой парте слева лягушку, должно быть, вскочившую через открытое окно. Но странно — никто никак не реагировал на её появление. Только гуру, поняв её намерения, вздрогнул и брезгливо отодвинулся, но поздно — лягушка была уже на столе. И тут он — куда и девалась отрешённость — вдруг резко вскочил, опрокинув стул — и… превратился в уборщицу со шваброй в руках.
— Ах, откуда ж ты такая взялась? Ах, что ж ты людям спать-то не даёшь? — уборщица бросилась за лягушкой прямо по партам, чудом не задевая шваброй почему-то неподвижных, как статуи, студентов. — Чтоб сон разума не рождал чудовищ, да? И люди стали слишком умными, и ни во что не верили, и думали, что им всё можно, нет больше никаких высших тайн и никакой морали? А, стой, не уйдёшь! А, получай! А… — лягушка выскочила в коридор, уборщица — за ней, швабра задела дверь, и грохот на мгновение заглушил крик — …зараза!..
…"А это что? — снова прорвалось будто из пелены, застлавшей сознание. — Почему я это вижу? И откуда оно берётся?"
"Эти образы порождены твоим подсознанием. Фактически ты видишь свой сон."
"Но почему? И если это мой сон, что он означает?"
"Тебе самому лучше знать символику своего сна. Хотя… Мораль, невозможная без веры — и вера, невозможная при точном знании… А уж что за роль выпала тут лягушкам — тебе ли не знать? Трагическая, конечно, роль — но уж что было, то было…"
"Но… я сам — против того, чтобы ценой познания мира были страдания живых существ! Почему же оно так… в моём сне?"
"И я против этого. И я верю твоей искренности. Но не отвергай и ты искренность своего подсознания."
"Нет, а насчёт вершка… высшей мудрости… освобождения… Я же не представляю себе это так буквально и примитивно, — нужные слова всё не находились. — Я действительно стремлюсь к постижению Высшего… А это — какая-то злая…чудовищная насмешка… Или… ты хочешь сказать, что во мне это — действительно на таком уровне? Все мои духовные поиски… представления о Высшем?.."
"Почему — в тебе? Разве ты искал такого освобождения? И paзвe твоя вина в том, чего как Высшего ищут другие?"
"Нет, но как же всё-таки высший смысл… высшие тайны… как же…" — снова мысль оборвалась, не найдя продолжения.
"Давай наконец разберёмся: о каком Высшем идет речь? Что имеется в виду? И что должно открыться? Какие-то новые каналы информации? Более полное восприятие мира?"
"Нет, не так… Интуитивное постижение смысла Бытия… И вместе с тем — какие-то иные, высшие миры… Содержащие высший смысл всего…"
"То есть — войдя в которые, можно получить нечто вроде единого ответа на все вопросы? И не нужна больше никакая мудрость этого мира, и никакие духовные поиски в нём? Надо просто подняться на такой уровень, где всё станет ясно само собой?"…
Но — тут уже чувство какого-то внутреннего противоречия не дало сложиться ответной мысли…
Или нет… Даже не так… Подступило что-то, что должно было уже уйти. Из того, отдельного кольца времени. И — сдавило ужасом, шоком…
…И он снова увидел — да, то, что уже было. В каком-то ярко освещённом зале на круглом трёхступенчатом золотом постаменте возвышался трон, ослепительно сверкающий драгоценными камнями, из которых, казалось, весь и состоял. И снова, как тогда, их сияние даже не давало увидеть — был кто-то на троне или не было никого. И всё было пронизано неизъяснимым ужасом… А у подножия трона лежали сваленные кучей как будто несовместимые предметы — рясы, кресты, чётки, иконы, ещё какие-то амулеты, сосуды и ритуальные облачения, даже названий которых он не знал, и тут же, вперемежку с ними — военные мундиры, ордена, партбилеты, учебники, конспекты, зачётки, а в одном месте этой кучи почудился даже: некий сатанинский символ — и люди, собравшиеся вокруг, то и дело бросали туда всё новые предметы. И что ужаснее всего, ими были… опять студенты его группы и знакомые преподаватели, хотя тут особенно трудноузнаваемым из-за некой печати тупой восторженной обречённости на лицах…
— … Слава грядущему сокрушителю! — вдруг возгласил, появившись откуда-то, декан в странном облачении (похожем, правда, на обыкновенное пальто), и все по его знаку опустились на колени. — Слава Величайшему! Проклятие, ненависть и адские муки всем врагам веры!
"Но… какому Величайшему? — пронеслось сквозь сдавленное ужасом сознание. — Кто же это тогда? Во славу кого всё это?"
— Слава ему, ибо дал нам ответы на все вопросы, и да трепещут неверные! — продолжал декан. — Слава ему, ибо предвидел Чернобыль и "Челленджер" и тем вразумил нас, грешных, что рухнет "система", и сие есть знамение, что вера в него выше всякой иной! Так возблагодарим Величайшего за скорейшее сокрушение падшего мира сего, ибо он суть…
— ГЭС, АЭС, КамАЗ и БАМ, рубль, доллар, стыд и срам, спонсор, мусор, Навуходоносор, рокер, брокер, рэкетир — вот что есть весь этот мир! — хором, нараспев произнесли собравшиеся.
— И пусть ныне всё погрязло в грехе, блуде, неверии — но придет час, и явится Величайший, и вознесётся деревня, давшая его миру, над всеми народами Вселенной, и низринуты будут те, кто веровали не так, как мы, не ведая его величия, и воздастся каждому смотря по тому, как и во что он верил, так что имейте в виду… Ну, — повернулся декан от трона к толпе, — кто ещё не принял обеты?
