Итак, что мы имеем? Мы имеем ретроградную амнезию, при полном отсутствии средств к существованию. Есть от чего прийти в отчаяние: за тридевять земель от дома, без денег и документов. Ситуация пиковая. Но не тупиковая. Мир не без добрых людей. Как-нибудь он выкрутится и…
Тут на него с разбега налетела какая-то гражданка с упругими формами, каковые формы, собственно, и смягчили толчок.
— Какого черта ты тут торчишь посреди дороги! — вскричала гражданка, поднимая с тротуара свою оброненную сумочку и поправляя свой великолепный бюст. Нахально выпирающие соски под легкой тканью короткого белого платья так и притянули внимание Степана. — Ишь, с утра уже налил зенки! То-то они у тебя красные, как у кролика.
Женщина была красива, молода, однако в той стадии молодости, как говорил Конфуций, когда уже «не колеблются», но сохранившая еще одухотворенное изящество юности. Волосы её, рыжевато-каштановые, даже на вид были мягкими, что говорило о легком (но не легкомысленном) характере.
— Пардон, мадам, — галантно ответил Степан и, пропуская женщину, машинально приложил ладонь к её пухленькой ягодице. — Ох!.. еще раз пардон.
— Смотрите-ка, какой вежливый мен, — неожиданно сменив гнев на милость, улыбнулась дамочка обворожительной белозубой улыбкой. — Откуда ты такой нарисовался?
Значит, она вновь вернулась к первоначальному настроению «фри», об этом бы догадался и лопух. Степан с еще большей остротой ощутил горечь своей финансовой несостоятельности и готов был провалиться сквозь землю от стыда и досады, но такую женщину упускать не хотел. Потому что, при удаче, женщина — кроме всего прочего — это ходячий справочник, в услугах которого он остро нуждался; женщина — это крыша над головой (куда сунешься без паспорта?), это, наконец, кровать, чьи мягкие объятия ему понадобятся, когда придет ночь и усталый организм настойчиво потребует принять горизонтальное положение. Возвращаясь ко «всему прочему», — не будем ханжами — от жарких объятий дамочки он тоже не отказался бы.
— Мадам, — продолжил Степан в том же светском, галантном ключе, — Вы не подскажите уставшему пилигриму, где тут у вас поблизости находится приличная забегаловка?.. то есть я хотел сказать…э-э-э… кафешка… Ну, знаете, где можно посидеть в прохладце, промочить горло… побеседовать с приятным человеком…
Последнюю фразу Степан произнес со значительным ударением и даже сделал сближающий шаг навстречу женщине, вторгаясь в её личное пространство и окидывая её интимным взглядом, границы которого, как известно, охватывают в верхней своей части — глаза, а в нижней — грудь.
Женщина инстинктивно отступила на шаг, сохраняя дистанцию, и приняла сексуально-агрессивную позу манекенщицы: одна рука кулаком уткнулась в бок, другая свободно опущена вдоль бедра. Глядя прямо в степановы красные похмельные глазки, она спросила:
— Вы что же это, не местный?
Степан мысленно тормознул недотепу в самом себе, который намеревался уже выложить всю подноготную первому встречному, а тем более женщине. И станет он скучен и понятен её, как 2+2=4. «Женщины любят тайны, — напомнил себе Степан. — Раскрываться будем постепенно… Как в стриптизе». — И приняв вид человека, полностью контролирующего ситуацию, он ответил:
— Да… знаете ли, я недавно в этом городе. Приехал вот… э-э-э… можно сказать, только что…
— Приехали? — красивые глаза дамочки изумленно округлились.
— Ну, я не совсем уверен, что именно приехал, может быть, и прилетел, короче — прибыл.
Степан отчаянно надеялся, что его юмор с легким намеком на дорожное происшествие с ним, будет правильно понят.
— Ясненько, — ответила женщина, и улыбка слегка тронула её, цвета спелой вишни, ярко накрашенные губы (созданные для поцелуев, сказал бы какой-нибудь пошляк). — А ты хохмач, мне такие нравятся…
— Тогда, может быть, двинем, без лишних слов и волокиты, в известное вам заведение, а?
— Двинем, — кокетливо тряхнув легкими кудряшками, согласилась дамочка.
И они двинули. Она — чуть впереди, оставляя в размягченном асфальте отпечатки острых своих каблучков-шпилек; Степан, слегка приотстав на полшага, малость ослабил узел галстука, который, зараза, совсем перекрыл ему доступ кислорода в легкие. Однако, жарковато, подумал он, мельком глянув на небо, затянутое серебристыми облаками. А что будет, когда выглянет солнышко?
И тут только до него дошло, что в его родном Серпо-молотове давно уже вьюжил снежный ноябрь, а здесь стояло благодатное лето. Наверняка, это какой-то южный город: может быть, Симферополь, может, Одесса. Впрочем, в этих городах нет метро. Тогда Киев? В этом городе он не был, но вряд ли это Киев — нет национальной специфики: всех этих «перукарней», шинков, витрин с надписью «для жинок и человиков» (у них жинка не человек). Все вывески на домах и в витринах были на русском языке, и вообще вокруг что-то не слышно характерного южного «ховора».
От мыслей о жарком юге Степан сразу взмок. С облегчением снял пиджак и повесил его через руку. Галстук он решил пока оставить, чтобы сохранить первоначальный имидж интеллигентного мужчины. Женщины ценят первое впечатление (которое, вопреки расхожему мнению, никогда не бывает верным).
На что, собственно, надеялся Степан, приглашая незнакомую фрау в кафе, наверняка не из дешевых, не имея ни гроша в кармане? Или, быть может, он питает иллюзии встретить там кого-нибудь из знакомых и одолжиться у него до получки? Но ведь это ЧУЖОЙ ГОРОД. Здесь не водятся его кореша-приятели, которых встретишь там и сям, особенно в своем районе.
Или он, Степан, надеется, что дамочка настолько размягчится сердцем, узнав историю с ним приключившуюся, что тотчас откроет свою лакированную сумочку и выложит на столик энную сумму? «Так и ви ошибаетесь», как говорят в Одессе.
«За Одессу» Степан ничего больше сказать не мог, поскольку был там только раз и отпуск прошел без приключений, а вот в Ленинграде его здорово выручила одна добрая женщина… Впрочем, были и противоположные случаи.
Во Львове, к примеру, где он был проездом, некая женщина не только нашла ему ночлег на одну ночь, но и себя предложила в качестве приложения. Как выяснилось утром, далеко не бесплатного. Степан не досчитался трети от отпускной суммы, а сумма по тем временам у него была отнюдь не малая. Больше женщина взять не рискнула, опасаясь заявки в милицию. В общем, всякое было.
Вот и ныне Степан волочился за юбкой, находясь в абсолютном неведении относительно своего ближайшего будущего. От дамочки, умевшей так здорово вилять бедрами, что аж дух захватывало, можно ожидать чего угодно. От еще одного удара по голове в темной подворотне, до альтруистических и щедрых жестов в кафе, а, возможно, и, чем черт не шутит, в её (Бог даст) одинокой, уютной квартире. Но в его нынешнем положении выбирать не приходится. Без посторонней помощи ему все равно не обойтись. Да и взять-то с него нечего, разве что костюм, так плевать на это…
