— А что я мог упустить?
— Что привлекло этих мазуриков? Что они услышали, когда парень упал в колодец?
— Как вы любите все усложнять, господин Исия. Они услышали, что он упал, вот и все.
— Именно. Они не услышали крика. Ты можешь себе представить, чтобы человек падал с такой высоты — и не кричал?
— Пьяный? Сколько угодно.
— Он не был настолько пьян, чтобы совсем ничего не соображать. Пинта, не больше. Для такого воробья это, конечно, серьезно, но не до полной потери разума.
— Господин Исия, вы мне на шею это не повесите, — Тройо с демонстративным щелчком отключил сантор. — «Батальоны страха» ни при чем — а остальное меня не колышет.
— Тебя мало что колышет, Тройо, — поморщился Исия. — Кроме взяток. Поэтому в тот день, когда тебя подвесят в глайдер-порту за руки — а кто его знает, может, и за шею — я выпью. Хорошо так выпью.
— Я раньше выпью, Исия, — сказал Локк. — Когда тебя вышибут отсюда.
Исия сам ни на ноготь не верил, что к смерти беспризорника имеют отношение батальоны страха. Эти мерзавцы никогда не пытались спрятать тело и обставить дело так, будто это не убийство. Наоборот. Все напоказ. Но не верил он и в то, что мальчик упал с высоты пьяным. Особенно учитывая, что пацан принадлежал к банде Сурков. Это уже второй труп среди Сурков за сегодня. И Суна опять исчез бесследно. Совпадение? Ох, едва ли. Может, это паранойя, но тут ему виделась лапа синоби. Он представил себе, как глава этой узаконенной банды вызывает на ковер того самого педрилу — «Ты тут напачкал, прибери за собой…» И Йонои исчезает бесследно, оставив только корявую записку, над которой ломает голову протрезвевший Даллан.
Почему-то Исии захотелось помолиться кому-нибудь, чтобы этого не случилось. Наверное оттого, что больше он сделать ничего не мог. Кроме одного, пожалуй — накрыть всех ублюдков, которые убивают детей в Муравейнике. Хотя он честно признавался себе, что вряд ли сможет наложить руку на конкретного ублюдка, расправившегося с мелким карманником по кличке Нышпорка. Никто не видел, с кем и куда мальчик пошел. На этих детей обращали внимания не больше чем на бродячих котят — и тех, и других замечали только когда они царапались. Может быть, кто-то из Сурков что-то знал — но ему, «цапу», ничего не скажут, а Ран, который мог бы помочь — пропал неведомо куда.
Другой труп тоже не очень походил на работу «батальонов» — паренек лет шестнадцати, заколот в затылок, выброшен в один из рабочих коридоров.
— Где ты, малый? — беззвучно сказал Исия, глядя через окно вниз, в огромный провал глайдер-порта. — Где ты?
* * *
Это был, пожалуй, самый лучший сон в жизни. Упругая и мягкая постель, чистые простыни — и еще кое-что, удачно сочетающее чистоту с упругостью и мягкостью.
Девушка.
Сначала даже самой девушки не существовало — было только объятие, только руки. А потом он начал понемногу просыпаться, искать, трогать — и за руками обнаружились плечи, чуть прикрытые тонкой тканью, и шея, и ямка между ключицами, и грудь… Правда, раздавался какой-то тревожный сигнал — его собственное тело помнило, что грудь была больше — и не за счет пекторальной мышцы.
Но там, во сне, он отказывал этим ощущениям в праве голоса. И все еще там, во сне, у этого тела появилось лицо и имя.
— Бет… Моя Бет…
— Стоп. Так я не согласна.
Голос толкнул его в реальность, как в прорубь: «НИКАКАЯ ОНА НЕ БЕТ, ПРИДУРОК!»
— Я совсем не против такого поворота событий, — спокойно продолжала не-Бет. — Но быть постельной заместительницей я не хочу. Просто чтобы ты знал.
Дик не смог ничего ответить, так как не совсем пришел в себя. Он все еще переваривал поток информации, который выдало ему зрение.
Первое: прямо перед ним (под ним, если совсем честно) — та самая девушка, которая подобрала его у алтаря, привезла сюда — видимо, к себе домой — отправила в ванну, потом наложила на раненое плечо что-то вроде биошины и предоставила эту постель. Сеу Роксана Кордо. В своем тогдашнем состоянии он не смог даже разглядеть ее толком — какой-то энергичный серебристый вихрь, даже голос серебристый. А сейчас он видел, что у нее длинные и очень светлые волосы, темные, почти прямые брови, большие и — ну да, конечно! — серебристые глаза, бледные, но красиво очерченные и твердые губы…
Она была очень красива, но это был тот самый тип красоты, от которого у Дика пропало всякое желание. Тип вавилонянина-аристократа. Моро был скроен иначе, но по тому же лекалу. Если бы Дик продвинулся дальше в чтении Платона, он мог бы сказать о «дионисийской» красоте в противовес «аполлонической», присущей семейству Шнайдеров.
Второе: они были в спальне, явно девичьей, хотя и в спальне амазонки. Минимум убранства, максимум удобства. И наряд красавицы — тонкая рубашка — яснее ясного говорил о том, что она здесь дома и что она положила его в свою постель, прекрасно понимая, что собирается туда лечь сама.
— Теперь, когда мы выяснили, кто есть кто, — так же спокойно сказала сеу Кордо, — мы можем продолжать. Или не продолжать. Как пожелаешь.
— Из… вините… — пробормотал Дик, и попытался перейти из позиции «сверху» в позицию «рядом».
— Осторожнее! У тебя сло…
Правая рука его подвела и он упал прямо на плечо.
— Оууууфффф!!!
— …мана лопатка, — со вздохом закончила девушка. — Ну, теперь перевернись на живот, я хочу посмотреть, пережила ли соединительная ткань эту нагрузку.
— Вы врач? — спросил Дик, подставляя ей спину и корча страшные рожи.
— Бионик. Родственная специальность, — она с влажным звуком отлепила что-то от его кожи и бросила рядом на покрывало. Дик потянулся левой рукой и нащупал нечто вроде наполненного гелем пакета, покрытого сверху мокрым бархатом. Он повернул голову — и увидел странное полупрозрачное… существо? В общем, оно шевелилось. Пульсировало. То, что он принял за бархат, было ворсинками, покрывавшими «брюшко», и эти ворсинки то и дело шевелились волнообразно.
— Что это? — спросил он, сглатывая.
— Хирургический биобот четвертого поколения «Мико», лаборатории Кордо. Экспериментальная модель. Кхм… одна из.
Все хирургические боты, виденные Диком до сих пор, не походили на это. Стационарные в госпитале «Ричарда Львиное Сердце» или лазарете «Паломника», занимали полкаюты: с ванной биогеля, со сканерами, с многочисленными конечностями, каждая под свою функцию. Портативные полевые, которых Дик умел собирать и разбирать, напоминали серебряных паучков о десяти ногах, с жальцем-инъектором, жвалами-степлером и брюшком, набитым антибиотиками, анальгетиками, шовным и перевязочным материалом, препаратами крови и прочими полезными в хозяйстве вещами. А это…
