Проклятье! Ну какой смысл им его гнать? Он же ничего такого не сделал. Не считая надуманной ревности Калеба… Очевидно, сработали древние инстинкты. Как у гончей, готовой сутками носиться по кругу за фанерным зайцем. Рабочие уже не могли остановиться. Простые люди – видели Цель и стремились к ней, не утруждая себя размышлениями. Беда в том, что целью была голова Наткета.
Впереди замаячила окраина Спектра. Дома подступали к лесу вплотную, в просветах между деревьями Наткет видел крыши. Грунтовка уходила вправо, к шоссе. Наткет не стал сворачивать, а соскочил на узкую тропинку. Под ногами путались корни, но прямой путь самый короткий. Не сбавляя скорости, рабочие побежали за ним. Точно – гиены!
Тропинка петляла меж деревьями и неожиданно оборвалась на берегу неглубокой канавы; на противоположной стороне был забор. И вдруг Наткет с радостью понял, к какому дому он выбежал. Узнал сразу же, хотя сперва увидел только скат черепичной крыши. Уверенности заметно прибавилось.
Одним прыжком Наткет перемахнул через канаву. Ограда была невысокой, укутанной клубами плюща. Наткет с трудом нашарил кирпичную кладку, скрытую в густой зелени. Схватившись за край, он подтянулся и перевалился на противоположную сторону. Вернее, попытался – кто-то из рабочих, понимая, что добыча уходит, совершил фантастический рывок и вцепился в кроссовку.
С той стороны раздался победный возглас. На Наткета словно выплеснули ведро ледяной воды. Страх предстоящей расправы подстегнул, как электрический разряд. Перед глазами отчетливо стоял образ бензопилы в руках толстяка. Наткет задергался, силясь освободить ногу. Хватка ослабла, но не успела мелькнуть надежда на спасение, а его уже тянули с забора. Ногти до боли впились в сырой кирпич ограды. Он извивался как угорь, пока кроссовка не соскочила с ноги.
Наткет перекувырнулся и рухнул на землю, больно ударившись спиной. Собрав последние силы, он на карачках пополз вперед. Дыхание от удара сбилось. Наткет глотал воздух и захлебывался. Хотелось лечь и закрыть глаза, но он заставил себя ползти, неловко перебирая руками и безнадежно сбиваясь с ритма, заданного сердечной дробью. В итоге он уткнулся в чьи-то ноги.
Некоторое время Наткет тупо смотрел на разношенные армейские ботинки, на кожаные штаны с грязными коленями. Наконец он решился поднять взгляд. Сверху, из нимба седых волос, на Наткета глядел озадаченный Большой Марв Краузе.
– Выглядишь отвратительно, – подвел он итог.
– Наверняка, – согласился Наткет и, обессилев, упал на траву.
Крякнув, Краузе нагнулся, подхватил Наткета под мышки и помог сесть.
Рабочим хватило ума обежать вдоль стены и войти во двор через распахнутые ворота прямо под кованой вывеской «Автомастерская». Впрочем, заметив, что Наткет уже не один, решительности у них поубавилось. Они остановились у входа, не понимая, что делать дальше, и косясь на Калеба в поисках поддержки. Усатый держал за шнурок кроссовку Наткета. Чуть помедлив, он швырнул ее на пирамиду ржавых моторов, бамперов и колесных дисков.
Краузе молчал, с любопытством рассматривая гостей. Он был выше любого из рабочих, даже толстяка, и такой же широкий в плечах. Большой Марв прямо-таки светился оправданной самоуверенностью. Рукава клетчатой рубашки были закатаны по локоть.
Калеб поскреб небритый подбородок.
– Привет, старик…
– Я тебе не старик, – хмыкнул Краузе. – Чего надо?
– Да вот с парнем хотели потолковать.
Калеб махнул рукой, указывая на Наткета.
– Правда? О чем это?
– Он зеленый.
– Неужели?
– Самый что ни на есть, – подтвердил усатый. – Вбивает гвозди в деревья, чтобы людей калечить. И акции всякие готовит.
Механик покосился на Наткета, словно не отрицал возможности забивания им гвоздей в деревья, но особого преступления в этом не видел.
– Его надо проучить, – сказал Калеб. – Чтобы не повадно было…
В голосе зазвучали нотки сомнения. Калеб достал из заднего кармана мятую пачку и закурил. Может, Наткету и показалось, но руки рабочего дрожали. Еще бы! В обществе Большого Марва, даже чемпион по борьбе почувствовал бы себя неуверенно.
– Вот еще, – усмехнулся Краузе.
Прищурившись, Калеб уставился на отца Николь, мусоля во рту сигарету. Повисшая тишина звенела шелестом листвы и далеким гулом океана. Белое пятно солнца пылало до боли ярко. Воздух вокруг Краузе и Калеба словно сгустился; Наткету чудилось, что между ними проскакивают ярко-голубые искры статического электричества. Он бы не удивился, если б на груди механика вспыхнула металлическая звезда. Храбрый шериф против шайки бандитов. Однажды на Диком Западе…
Калеб сдался первым и отвел взгляд. Краузе стоял на своей земле, и в любом случае был бы чист перед законом. И, кроме того, Большой Марв помахивал тяжеленным разводным ключом.
Скурив сигарету за четыре затяжки, Калеб выплюнул окурок.
– Пошли отсюда, – сказал он своим парням, стараясь не смотреть на Краузе.
Развернувшись, он направился к выходу. Остальные еще потоптались, бросая злые взгляды, но, так и не найдя, что сказать, гуськом потянулись вслед за бригадиром. Уже перед тем как скрыться в тени деревьев, остролицый повернулся и вскинул руку в неприличном жесте, окончательно признав, что схватку они проиграли. Краузе расплылся в довольной улыбке.
– Ну, здорово, – сказал он Наткету. – Долго же ты добирался. Пешком, что ли, шел?
– Можно сказать и так, – вздохнул Наткет.
Перед домом Краузе росло дерево. Не банальный кипарис в кадке, из тех, что в Сан-Бернардо любят ставить на крыльце, дабы подчеркнуть связь с природой, а самый настоящий тысячелетний дуб. Дерево раскинулось чуть ли не на половину двора. Толстый ствол бугрился наростами, кору покрывали величественные разломы и трещины. С ветвей свисали голубые лохмотья лишайника, а мясистые древесные грибы были размером с суповую тарелку. Первое слово, которое приходило на ум при взгляде на этого патриарха растительного мира – «основательный». После появлялись мысли о частых на побережье грозах, и стоило признать, что дуб был на удивление везучим.
Раньше, и Наткет прекрасно это помнил, в ветвях прятался деревянный детский домик. Все как положено: веревочная лестница, крошечные окошки, пол из неструганых досок и обложки комиксов вместо обоев. Детьми они с Николь часто там играли… Краузе, в отличие от жены, нравилась идея дома на дереве; Марта же боялась, что дети могут упасть и расшибиться, хотя прецедентов так и не случилось. Сейчас же Большой Марв довел идею «древесных домов» до логического завершения. На нижних ветвях при помощи стальных тросов и хитроумной системы подпорок он укрепил небольшой автомобильный трейлер с округлыми обводами. Колеса Краузе снимать не стал, и они медленно вращались, сверкая хромированными дисками. Марв спилил часть ветвей, однако трейлер на дереве смотрелся органично. Да и веревочную лестницу Краузе сохранил.
