– Я так и думала, – сказала она. – Джон ничего не говорил мне, но я знаю, что он пытается разгадать их тайну.
– Так он еще не знает? – Гарроду не удалось скрыть хвастливых ноток. – Он, верно, не нашел правильного подхода к Поб-джою.
– Я работаю с Джоном достаточно давно, чтобы понять, что он всегда и ко всему находит единственно правильный подход. – Она приподнялась на локте и посмотрела на Гаррода сверху. – Если уж он не смог найти...
Гаррод засмеялся, увидев задумчивое выражение ее глаз и легкую морщинку, исказившую лоб Джейн.
– Забудь об этом, – сказал он беззаботно и привлек к себе тело, ставшее таким знакомым.
Капитан Питер Реммерт с самого начала не скрывал своей неприязни к вмешательству Гаррода. Был он человеком неуравновешенным, легко поддающимся переменам настроения, иногда скупым на слова, в другое время говорливым не в меру, фонтанирующим в совершенно неуместной книжной манере. Однажды за кофе он сказал Гарроду: «Благодаря выравниванию материального благополучия богатый любитель, на досуге занимающийся расследованием убийства, уже не вызывает доверия. Он исчез даже со страниц дешевых детективных книжонок. Зенит славы людей такого рода пришелся на первую половину века, когда ненормальность их положения была непонятна бедняку. Простому человеку богач представлялся существом непостижимым, способным от нечего делать превратиться в сыщика». Считая это расследование делом утомительным и притом безнадежным, капитан тем не менее честно выполнял свой долг. Знал он немного. Его и небольшую группу помощников привели к присяге о неразглашении тайны, после чего им сообщили имя некоего человека и его адрес в Огасте. От них требовалось доказательство причастности подозреваемого к убийству сенатора Уэскотта.
Звали этого человека Бен Сала. Итальянец по происхождению, сорока одного года, имел скромное дело по оптовой торговле моющими и дезинфицирующими средствами, жил с женой в небольшом доме в западной части города, где селились люди среднего достатка. Детей у них не было, и второй этаж они сдавали пятидесятилетнему холостяку Мэтью Маккалафу, служившему шофером в местной транспортной компании.
Следуя принятому порядку, Реммерт запросил сведения об итальянских родственниках Салы, но никаких связей с мафией не обнаружил. Поскольку капитан получил указание к подозреваемому непосредственно не обращаться, то расследование могло закончиться, практически не начавшись. Но тут стало известно еще об одной смерти. На следующее утро после гибели сенатора Уэскотта Мэтью Маккалаф, жилец Салы, скончался от сердечного приступа, когда садился в автобус.
Это совпадение привлекло пристальное внимание группы Рем-мерта лишь через несколько часов, после чего полицейские сочли его удобным предлогом для визита в дом Салы. Однако в это время стали известны результаты опроса мониторов из медленного стекла, установленных дорожной службой. Новые данные явились для Реммерта неприятным сюрпризом. Ему было приказано изобличить Салу в убийстве сенатора, и мониторы действительно показали, как старый, потрепанный фургон подозреваемого за несколько часов до убийства отъехал от его дома и направился к Бингхэму, а через несколько часов после убийства вернулся обратно тем же маршрутом. Однако в полученных сведениях был изъян. Запечатленные стеклом картины ясно свидетельствовали, что за рулем фургона сидел Мэтью Маккалаф – человек, умерший естественной смертью спустя несколько часов.
И он был один.
– Это позволило нам войти в дом Салы и все тщательно осмотреть, – сказал Реммерт. – Мы как бы выясняли личность Макка-лафа, но на самом деле пытались найти улики против хозяина.
– Нашли что-нибудь? – Гаррод не отрывал глаз от экрана с изображением фасада дома.
– Ничего. Виновным оказывался Маккалаф.
– Не слишком ли это удобно? Большая удача – я говорю о его скоропостижной кончине.
Реммерт фыркнул.
– Если это удача, я, пожалуй, предпочту оставаться неудачником лет до ста. – Вы прекрасно понимаете, что я имел в виду, Питер. Если Сала – убийца., то сложившееся положение ему на руку: человек, на которого он свалил вину, замолчал на следующее же утро.
– Бен Сала не сваливал вину на Маккалафа – это делаю я. В любом случае мне не понятен ход ваших мыслей. Предположим, убийца – Бен Сала. Смерть жильца неминуемо привлечет к дому внимание полиции. Зачем ему это нужно? Кроме того, что бы ни говорил Побджой, Сала не убивал сенатора. Тому есть доказательства.
– Посмотрим их.
Реммерт громко вздохнул, но переключил проектор на быструю перемотку. Пейзажное окно, установленное в коттедже напротив дома Салы, позволило снять голофильм, охватывающий жизнь подозреваемого за весь предыдущий год. Полученная информации была занесена и в ретардитовое устройство памяти, но, поскольку медленное стекло не позволяет возвращаться к старым кадрам, для практической работы использовался обычный голографический фильм.
На экране появилось изображение дома Салы, каким он был год назад, при установке пейзажного окна. Обычный двухэтажный дом с эркером на первом этаже, подпирающим небольшой балкон. Ухоженный палисадник. К основному строению примыкает гараж, его фасад – на одном уровне с домом. Заглянуть внутрь гаража можно только через окна в верхней части ворот.
Реммерт прокручивал фильм, время от времени останавливаясь, чтобы показать Гарроду, как Бен Сала л Маккалаф ходят и выходят. Бен Сала оказался невысоким плотным мужчиной с черными кольцами волос вокруг блестевшей, как начищенный ботинок, лысины. Маккалаф был повыше ростом и слегка сутулился. Серые волосы он зачесывал назад, открывая длинное унылое лицо. Комнату свою покидал редко.
– Маккалаф не слишком похож на политического убийцу высокого ранга, – заметил Гаррод. – Что не скажешь о Сале.
– Кроме внешности, вам нечего поставить ему в вину, – сказал Реммерт, останавливая кадр. Сала работал в саду. Рубаха натягивалась на тучном животе итальянца. – У него пикническое сложение.
– Какое?
– Пикническое. Пикниками называют тучных, низкорослых, коренастых мужчин, которые нередки среди психически неуравновешенных убийц. Но точно такое же сложение характерно для многих ни в чем не повинных людей.
Замелькали новые сцены, выхваченные из реки времени. Бен Сала и его жена, тоже темноволосая, ссорятся, едят. Спят, читают, иногда занимаются грубоватой любовной игрой, в то время как меланхоличное лицо Маккалафа одиноко маячит у окон второго этажа. В одно и то же время Сала уезжал по делам и возвращался в белом «пикапе» последней модели. Наступила зима, пошел снег. Бен Сала стал ездить в потасканном грузовичке пятилетней давности.
