Пришлось на ходу сочинять:
— Тетушка немного приболела, спину сильно ломит. Говорит, на огороде потянула, когда картошку сажала, и теперь разогнуться не может. А дядя Ютос ничего — пыхтит себе помаленьку…
— Надо бы травнице Маре сказать, чтоб зашла к Лане, — забеспокоилась матушка, — дала бы какой-нибудь мази или, скажем, натирки от спины… Как Лана одна с огородом управляться-то будет? На дядю Ютоса надежды никакой — запьет опять или смоется из дома на неделю. А время-то сейчас горячее, один день год кормит.
Я кивнул. Муж тети Ланы, к сожалению, сильно любил выпить, а, поскольку денег на вино и пиво у него никогда на было, то гнал самогонку. Которую потом продавал или выпивает сам, с друзьями. После этого он уходил на несколько дней или даже неделю в запой — дома не ночевал, шлялся бог знает где. Через неделю, изрядно потрепанный и помятый, он приползал обратно и вновь принимался за хозяйство. Помогал Лане на огороде, возил овощи на базар, делал что-нибудь по дому… Пока не подоспеет очередная порция браги. И тогда все по новой.
Тетка его ругала нещадно, обзывала бездельником, дармоедом, нахлебником, но не выгоняла насовсем. Наоборот — после загулов принимала его обратно. Бывало, поругается, поворчит, повздыхает несколько дней, а потом в семье снова тишь и гладь. Можно сказать, что они живет душа в душу. До очередного запоя Ютоса. А что ей делать? Детей нет, и муж — самый близкий для Ланы человек.
Тетка очень любит меня — гораздо больше, чем Ника и Дару. Наверное, жалеет, как «убогонького» и «несчастненького». Конечно, она рада принять Ника с Дарой, угощает их, но по-настоящему любит только меня. Я это чувствую. Я также ее люблю — за простоту, доброту и искренность.
Иногда мне приходится прочищать мозги дяде Ютосу — чтобы вывести из запоя, но навсегда избавить от пагубной привычки я, увы, не могу. Это выше моих сил. Может, Мара поможет? Даст какие-нибудь свои травки, настои… Хотя надежды тоже мало. Но попросить-то можно…
Тетка Лана, к слову, приходится моему отцу (я имею в виду мастера Дана) сводной сестрой. Я могу всегда навестить ее. Мать меня легко отпускает — все развлечение, а то один да один дома. Ни друзей, ни приятелей… Отец также не возражает — близкая родственница. А я получаю отличную возможность смыться из дома и спокойно делать свои дела. Не посвящая в свои планы никого…
* * *
Ред появился, как я и рассчитал, через два дня. На сей раз — в своей обычной машине, в сопровождении парочки громил. Он немного потоптался возле нашего дома, словно ему было очень неловко, потом вошел. Его громилы остались ждать снаружи.
Мы в это время завтракали — я и мама. Отец утром рано ушел к себе в мастерскую, Ник, как всегда, ночевал у кузнеца. Он все больше времени проводил в кузне, что весьма радовало отца — наконец-то сын научится настоящему делу! Хватит дурака валять, пора за ум браться, ремесло осваивать и родной семье помогать…
Я сильно подозреваю, что Ник остается в кузне потому, что просто не хочет возвращаться домой, под бдительный надзор матушки. Где-то я его даже понимаю. Бывало, придет Ник домой, а матушка сразу на него налетает, начинает расспрашивать: что делал, сынок, чем занимался, не встретил ли подходящую девушку? Может, нам пора сватов засылать?
После замужества Дары мать только о том и думает, как бы поскорее женить брата. Очень уж ей хочется с внуками повозиться, пока силы еще есть. Но Ник с женитьбой не торопится. К чему? И так хорошо! Работа у него много времени не занимает, остается время и с парнями в расшибалочку поиграть, и пиво в таверне попить, и на танцы сходить, если возникнет такое желание. А по поводу девиц Ник не заморачивается — сами найдутся!
Это чистая правда — Ник нравится многим девушкам, женским вниманием он никогда обделен не был. Что весьма беспокоит нашу матушку: а ну как сына захомутает какая-нибудь не слишком порядочная? Ник-то еще неопытный мальчик, в женщинах, поди, не разбирается…
Вот тут я бы возразил: Ник лет с двенадцати начал интересоваться противоположным полом и, я думаю, уже имеет немалый любовный опыт. Ему есть, чем похвастаться. В отличие от меня… Впрочем, мне думать о девушках не положено — я же мальчик, почти ребенок. По крайней мере, так выгляжу внешне. К тому же, кроме Ирмы мне, если разобраться, мне никто не нужен. А она сейчас далеко, у Мары…
Ред вошел на кухню и громко поздоровался с матушкой:
— Доброе утро, хозяйка.
Матушка с тревогой посмотрела на него — визит главного помощника Юродивого не сулил ничего хорошего. Но все-таки вежливо кивнула:
— И тебе привет, уважаемый. С чем пожаловал?
— Да вот, хотел с Малышом потолковать.
— К чему тебе это? — нахмурилась матушка. — Ребенок он еще, какие с ним могут быть разговоры? И вообще — зачем ты явился? Налоги мы платим исправно, вам положенную мзду отстегиваем…
— Малыш, помоги, — попросил Ред, — а то мне долго объяснять придется.
Я привычно коснулся руки матушки:
— Все нормально, мама, я только немного потолкую с ним, и все.
Лицо матушки разгладилось, тревога исчезла из ее глаз.
— Ну ладно, иди, — кивнула она. — Только далеко не уходи. А то скоро отцу надо обед нести, он сегодня в мастерской допоздна будет…
Я поднялся из-за стола.
— Что ты ей сказал? — с интересом спросил Ред, когда мы вышли на крыльцо.
— Что ко мне пришел мой приятель, соседский мальчишка. И что пойду с ним поиграть на полянку за домом…
— Понятно, — кивнул Ред, — ловко ты, однако…
— Я так с любым могу, — самодовольно улыбнулся я, — ну, почти с любым…
Ред опасливо на меня покосился, но ничего не сказал. Мы отошли за дом, где действительно можно было спокойно поговорить, не опасаясь чужих ушей и глаз.
— Что Юродивый приказал мне передать? — спросил я. — Тебя же за этим послали, верно?
— Точно, — замялся Ред, — есть такой приказ. Но сначала я перед тобой извиниться хочу…
Я недоуменно уставился на Реда: чтобы он — да перед кем-то и извился? Такого раньше еще никогда не было.
— Это мне тоже Юродивый приказал, — пояснил бандит. — В общем, ты прости меня за то, что я тебя там, у Линя одного бросил. Юродивый очень рассердился, когда узнал, что я один вернулся. Велел обратно ехать и тебя выручать. Во что бы то ни стало. Без Малыша, говорит, лучше не возвращайся, а то… Оставил у Линя — выдергивай сам, как знаешь. Я сунулся было к Линю, хотел тебя отбивать, а оказалось, что ты уже дома. У меня от сердца сразу отлегло — слава Богу, живой! Юродивый с меня бы три шкуры спустил, если бы с тобой что… Он такой, ты знаешь.
