Он сказал, что обязательно придёт поболеть хоть за вожатых, хоть за старшие отряды, и позовёт с собой друзей. Влад сегодня выглядел неважно: раскрасневшееся лицо, усталые глаза, но старался держаться бодро. «Бедняга, ему же ещё мяч придётся гонять» – подумал Максим.
Влад отпустил своего подопечного, зашёл в столовую и свернул в комнату с умывальниками. Чистая вода с лёгким запахом хлорки приятно холодила лицо. Удовольствие продлилось недолго; на эмаль раковины упала первая красная капля. Чёрт, как не вовремя. Прижимая к носу платок, Влад сгорбился над последним умывальником в ряду, чтобы не пугать детей. Там его и нашла Наташа.
— Это всего лишь томатный сок – Влад улыбнулся и попытался спрятать за спину пропитанный кровью платок. — В столовой на меня напал свирепый помидор, но я съел его первым.
— Не ври. Помидоры мирные и добрые, они мне сами это рассказывали. Эти твои шуточки – тоже побочные эффекты? Когда ты в последний раз показывался врачу? — нахмурилась Наташа.
— Да ладно тебе, пройдёт со временем. Сейчас мне гораздо лучше.
— Чтобы сегодня же вечером сходил в медпункт. Я проверю.
Влад в очередной раз пообещал; Наташа второпях чмокнула его в губы и побежала в радиорубку. Когда его вытащили из повреждённого шлюза, шутить он долго не мог. По правде говоря, тогда он вообще ничего не мог. Так что стоило наверстывать упущенное. Влад оглядел футболку: кровью вроде не забрызгал, это хорошо. Команда, наверное, совсем его заждалась.
Рядом с небольшим и пыльным футбольным полем не было трибун: зрители сидели прямо на траве. Влад играл неважно, но видел, что у него есть, по крайней мере, одна преданная болельщица. Она не стеснялась кричать ему через всё поле что-то хорошее, а он всегда находил момент, чтобы помахать рукой и лишний раз улыбнуться ей.
Матч с перевесом в одно очко выиграли вожатые, но победа далась им нелегко: они долго потом сидели на траве, потирали гудящие от усталости ноги и считали синяки. После того, как победителям вручили простенький жестяной кубок, обе команды попросили собраться вместе для фотографии. Влад стоял с краю рядом с Наташей и обнимал её за талию. Её волосы пахли чем-то непередаваемым, неописуемым, дурманящим. Они пахли летом.
***
Долгий жаркий день, как всегда, пролетел незаметно.
После отбоя в палате Максима ещё долго было неспокойно; туда время от времени заглядывали вожатые и грозили нарушителям режима страшными карами. Возня на какое-то время стихала, но вскоре начиналась вновь. Потом ребята начали вполголоса рассказывать страшные истории:
— В одном чёрном-чёрном городе в чёрной-чёрной комнате сидел чёрный-чёрный человек. Он всю жизнь добывал нефть и зарабатывал этим себе на жизнь, поэтому был очень несчастлив. А потом учёные придумали атомные реакторы, и чёрный человек наконец смог отдохнуть и помыться.
— Робот засверкал красными диодами, жутко захохотал, схватил их манипуляторами и утащил к себе в цех. И больше их никто не видел…
— А злая мачеха посадила девочка в ракету и запустила высоко-высоко. Но девочка встретила добрых космонавтов, и они помогли ей вернуться. Злую мачеху строго наказали: теперь она должна всегда мыть посуду вручную.
— Давайте наденем простыни, проберёмся в палату к девчонкам и напугаем их – вдруг предложил Артур.
Решили, что идея отличная, но не выгорит: придётся подниматься по лестнице на верхний этаж, к тому же в коридоре слишком часто раздавались чьи-то шаги.
Постепенно разговоры прекратились. Тишину в палате нарушало лишь ровное дыхание спящих. Максим последний раз посмотрел в окно на далёкие звёзды, поправил подушку, устроился поудобнее и вскоре задремал.
Посреди ночи его разбудили непонятные звуки. Он огляделся: все спали тихо, лишь одеяло, которым был укрыт Ким, время от времени вздрагивало. Максим, шлёпая босыми ногами по прохладному полу, подошёл к его койке и осторожно потряс Кима за плечо. Тот отвернулся к стене, стараясь не смотреть Максиму в глаза.
— Ну ты чего?
— Не хочу уезжать, — всхлипывая, пробормотал Ким.
— Потерпи, год пролетит быстро.
— Целый год…
— Если не будет мест, я отдам тебе свою путёвку.
— Спасибо, не надо. Ладно, извини – Ким шмыгнул носом и вытер лицо одеялом. — Давай спать.
Максим лёг на свою койку и уставился в тёмный потолок. До утра он так и не заснул. Наверное, и Ким тоже.
После утренней зарядки Максим собрал друзей вместе за столиком на втором этаже корпуса и предложил им новую игру.
— «Танки» называется. Мне её отец когда-то показал.
— Танки – это такие роботы? — спросил Артур.
— Нет, это просто машины с людьми. Смотри.
Максим перегнул лист пополам.
— Вот твоё поле, вот моё, посередине граница.
Он нарисовал по пять танков на каждой стороне листа.
— Теперь ставь точку на своей половине. Осторожно, бумагу не проткни. Перегибаем. Если точка попадает на мой танк, значит, ты подбил его. Зачёркиваю. Можно нарисовать дым…
— Танкистов жалко, — сказала Зури и посмотрела на Максима своими огромными карими глазами.
— Это всё понарошку. Ну ладно, считай, что это просто древние роботы.
— Не люблю такие игры. Пошли лучше в догонялки. Хотя… — она опять украдкой бросила взгляд на Максима – нет, давайте доиграем, раз уж начали.
— А потом в догонялки – сказал Максим.
— Хорошо – улыбнулась Зури.
Танковую баталию он в итоге проиграл, но совершенно не жалел об этом.
Вдоволь набегавшись, друзья разошлись кто куда: в библиотеку, в музыкальный зал, на спортплощадку. Максим остался один. Он лежал в высокой траве и, щурясь от солнца, глядел в чистое, безоблачное небо. Это занятие ему никогда не надоедало.
Когда раздался грохот, и по небу поползла первая трещина, он всё понял. Понял, но не поверил. А потом завыла сирена.
***
Алекс шёл по узким коридорам, поднимался по лестницам, кивал в ответ на приветствия знакомых. Комплекс зданий под главным куполом всё разрастался: новые пристраивались к уже существующим, в старых постоянно проводились перепланировки. Ориентироваться в этом лабиринте становилось всё сложнее, но сейчас он специально выбрал самый длинный маршрут.
Предстоящий разговор обещал быть неприятным. Самым неприятным с момента прибытия на Марс.
Он помнил, как это было: улыбки, искусственные цветы, дружеские хлопки по спине, банкет с синтетическими деликатесами – всё как полагается. После девяти месяцев, проведённых в тесной ракете, он был безумно рад общению с настоящими, живыми людьми. Но вскоре он заметил то, что скрывалось за приветливыми взглядами. Зависть. Обычная зависть к тем, кто видел настоящее синее небо, ходил по далёкой Земле без скафандра и дышал свежим, не фильтрованным воздухом.
