новую личность. В зависимости от нехватки кадров и «обучаемости», то есть способности мозга записывать новую личность, человеку создавали новое «я». Ты мог всю жизнь быть никем, и вот так в одночасье стать, например, капитаном корабля. Так случилось и с Фонсом. Раньше его звали по-другому… Но это неважно. Они сделали из своего противника капитана, которому было доверено отвечать за целый корабль! И, как ты понял, если он тебе что-то рассказывал о своём прошлом, то это всё выдумка. Ни его сына, ни внуков никогда не существовало. Кроме Сагуана, который умер в самом начале. Как я понял, в его памяти Фонс был прописан как дед. Но до этого я ещё не встречал такого, чтобы они объединяли две выдумки.
— То есть его горе по убитому сыну тоже искусственное?
— Да, всё верно.
— Но как?
— Если бы я знал, Девин. Если бы я только знал. По итогу, меня отправили на корабль, чтобы я, прикидываясь охранником, следил за Фонсом и, по возможности, воздействовал на него. Не буду раскрывать всех секретов, но мы с ним быстро нашли общий язык. Точнее, я просто подстроился к его новой личности, чтобы походить на друга. Поэтому-то, когда мы все вернулись на Гитери, я начал проводить с ним столько времени. Он как капитан видел во мне потенциал гораздо выше обычного охранника, и здесь уже не было Доктрины, от которой нужно было скрываться. Мы думали о наших дальнейших действиях, планировали это общество и поддерживали порядок.
— Подожди. А вот это всё, — Девин махнул левой рукой, — сделало это Повстание? В смысле уничтожило Доктрину.
— Я не знаю. Честно. У нас был план, мы называли его «Самоказнь». Суть была в том, что мы захватываем основные источники информации Доктрины и с помощью них сообщаем всему населению о том, что Повстание уничтожило Доктрину и захватило власть, а теперь выдает себя за Доктрину. Это должно было спровоцировать массовую истерию и хаос. Доктрина лупила бы сама по себе ракетами, думая, что отбивается от Повстания. А на деле они бы уничтожали сами себя. Если животное оглушить, сбить с толку, то оно в порыве ярости может напасть даже на своё собственное гнездо. В этом и был план. И он успешно провалился.
— Провалился?
— В дальнейшей перспективе он провалился. Я видел разруху в городах. У них всё шло как надо, но, видимо, перегнули. Или, наоборот, недожали. В любом случае, почему-то пала и Доктрина, и Повстание, и все остальные. Остались только мы. И сейчас уже не имеет значения, кто с кем был в прошлой жизни, потому что сейчас мы должны быть вместе.
— Вы оба в этом участвовали. Вы хотели уничтожить Доктрину. Но почему? Она ведь спасла нас от Восемьдесят шестых.
— Как? — едва не крича спросил Келмиур, — Разрешила тебе сохранять фотографии? И ты думаешь, что это тебя так спасли? Библиотека. Там ты найдёшь все ответы.
Дальше они шли молча. Мышцы гудели, и они то и дело останавливались для коротких привалов. Но тут послышался знакомый звук. Похожий на сирену. Он носился по воздуху, становясь всё громче. Они бросили тушку оленя, и ровно в эту секунду из чащи на огромной скорости в Девина едва не врезался Клавис. Он наконец-то нашел своего хозяина.
Клавис остановился возле него и затих.
— Не может быть! — вскрикнул Девин.
— Вот так встреча. Неплохой у него навигатор, раз он тебя даже здесь нашел.
Робот тихо левитировал возле Девина. Он потянулся рукой к верхней его части и погладил, словно домашнего питомца.
— Мы же заберём его? — спросил Девин.
— Заберём. Он может оказаться полезен. А пока-что… Девин, смотри! — Келмиур прервался и указал на большую белую птицу с розовым клювом, сидевшую на ветке неподалеку.
Он дал Девину ружье и сказал стрелять. Девин взял тяжелое оружие и, наведя качающийся прицел на жертву, выстрелил.
Глава 14. Он сошёл с небес
С хрустом переворачивается пожелтевшая страница книги. Девин сидит в библиотеке спустя три недели после охоты с Келмиуром. Теперь он каждый день тратит на то, чтобы заниматься спортом, практиковаться в стрельбе и учиться. Ещё в первый раз придя в библиотеку, он удивился, что сюда ходит очень много людей. Возможно, у Фонса и Келмиура действительно получится создать то общество, о котором они мечтают.
Эти несколько недель не прошли бесследно. У Девина немного выровнялась осанка. В гардеробе теперь преобладают вещи серых и темно-зелёных тонов — так легче прятаться в лесу. Он узнал об окружающем мире больше, чем за всю жизнь до этого. Бесконечный кладезь знаний в лице этой библиотеки был его основным источником новой информации. И, как уже говорил Келмиур, здесь не было пропагандистских или непроверенных книг.
— Здравствуй. Могу ли я подсесть?
Перед столом Девина стоял Эммануэль. Всё так же растрёпанный и в той же одежде, что и всегда. Он не изменят своему костюму из кожаного пиджака и затёртых джинсовых штанов.
— Ух ты. Долго же ты пропадал. Конечно садись, Эммануэль, — ответил Девин.
Эммануэль со скрипом протянул стул по полу и подставил его к столу. Усевшись, он закинул руки на стол и стал сверлить Девина взглядом.
— Отнюдь не долго. Ты уже успел истосковаться по мне за ту неделю, что меня здесь не было?
— Ещё бы. Так а где ты был? — спросил Девин.
— Я был здесь. Всё время здесь. Дома, — ответил Эммануэль, развалившись на стуле.
Он приковал свой взор прямо на Девине.
— Я тебя слушаю, — спокойно сказал Девин.
— Что читаешь, крупье?
— «Зарождение культуры на Гитери» неизвестного автора. Вот ты знал, что наш язык — потомок так называемого происходящего языка. Первые разумные люди говорили на нём.
— Происходящий? Оригинальность этого автора поражает, — съязвил Эммануэль.
Девин тоже улыбнулся.
— В любом случае, это интересно. Я вот раньше не знал об этом. Хотя, знаешь, о чем я тут подумал? Доктрина ведь особо не ограничивала ни книги, ни фильмы. Почему же мы не учились?
Эммануэль протяжно посмеялся.
— Девин. Из
