Ознакомительная версия.
– Матерей и девушек на глазах мужчин изнасиловали толпой, а потом рассадили по кольям. После этого мужчин покололи пиками и порубили саблями. Изувеченные женские трупы торчали на кольях еще несколько дней, пока не ушли казаки. Я это видел…
Старик молча налил в стаканы. Они выпили, и Йозеф сказал:
– Вот видишь, везде и всегда ярость людская оборачивается против твоего народа. И, заметь, небезосновательно… У моего отца в родном городе была небольшая мебельная фабрика с магазином. Он производил красивые и добротные изделия. В двадцать девятом году некий Шауэрман открыл в городе большой мебельный магазин, и стал торговать тем же, что и мой отец. Только его товары привозились − черт знает откуда, качество их было хуже, но зато и стоили они на порядок дешевле. Уже через год мой отец еле сводил концы с концами, а Шауэрман открыл еще несколько подобных магазинов в соседних городках.
Агасфер хитро прищурился и сказал:
– А кто мешал твоему отцу сделать то же самое еще раньше? Покупал бы готовую мебель там, где она дешевле, и перепродавал бы ее у себя.
– Дело заключается в обычной немецкой добропорядочности. Мой отец, как честный человек, не мог торговать дерьмом. Ему было нужно, чтобы люди с уважением смотрели на него. Мебель Шауэрмана через несколько лет разваливалась, и все ругали его, − на чем свет стоит. А ему это обстоятельство было – до фонаря. Самое, правда, интересное, что как бы его ни ругали, но покупать новые изделия вместо развалившихся люди все равно шли к нему. Дешевле ведь…
– Ну, и чем закончилось это противостояние?
Шенгеле довольно рассмеялся:
– Известно, чем. В тридцать восьмом году штурмовики резко обанкротили Шауэрмана. Они разгромили его магазины, попутно набив морду, и отправили его в концлагерь. По-моему, в Дахау, но точно не помню. Зато помню, что дела у отца пошли хорошо, и ничего, кроме благодарности, он к штурмовикам не испытывал…
Агасфер заметил:
– Вот она, рыночная экономика по-нацистски.
Шенгеле, улыбаясь, демонстративно развел руками. Агасфер вдруг помрачнел и спросил:
– А правда, что у детей, прибывших в твой лагерь, отбирали игрушки?
– Да, − ответил Шенгеле.
– Зачем?
– Во время войны вся промышленность была переориентирована на выпуск продукции, необходимой фронту. Игрушки там не нужны, поэтому они и не выпускались.
– И что делали с отобранными?
– Распределяли их в немецкие семьи.
Агасфер страдальчески улыбнулся и тихо сказал:
– Вот ведь как… Игрушка, помнившая тепло рук ребенка, находила руки следующего. Выходит, игрушки не могут существовать без детских рук, как клинок не может обойтись без крови…
Он опять налил одному себе, выпил залпом, вытер бороду рукой и тяжелым взглядом уперся в Йозефа. Агасфер был уже основательно пьян и Шенгеле понял, что пора уходить. Он встал, задвинул под стол табурет и сказал:
– Спасибо тебе за угощение, пошел я спать.
– Стой! – крикнул Агасфер. – А правда, что у погибших от твоих опытов детей ты вынимал глаза и прикалывал булавками у себя в кабинете? И коллекция занимала целую стену?!
– Нет, − соврал Шенгеле и вышел из домика.
Чечня. Итум-Калинский район. Лето 2000-го года.
В один из теплых дней в конце лета Умар завтрак не принес. Это было неожиданно, так как к хорошему привыкаешь быстро. Доев остатки вчерашнего ужина, Шенгеле выгнал отару. В полдень, встретившись с Агасфером, он поделился с ним новостью, на что услышал ответ:
– Значит, кое-что в селе произошло. Как бы Мансуровы не вернулись. У меня тоже что-то непонятное творится. Шамиль долго не появляется. Уже закончились картошка и лук. Табак на исходе, а самое главное – последняя канистра чачи уже почти выпита. Приходи вечером, добьем ее к черту, а завтра в полдень ты присмотришь за двумя отарами, а я схожу вниз, узнаю, в чем там дело.
Умар появился вечером. Он был весел и опять заносчив. Выложив со стуком на нары миску с кукурузной кашей, он поведал о том, что Иса с Селимом вернулись в селение. Теперь они бойцы специального батальона «Юго-Восток», который является одним из подразделений, сформированных для поддержки новой власти. Служат они правительству Чечни, и защищают мирную жизнь от ваххабитов, террористов и подлых торговцев людьми. Им разрешили ходить с оружием. Они – не простые бойцы. Селим теперь командир отделения. А Иса – целый командир взвода. Их поощрили отпуском. Они приехали и сегодня в селе праздник. Умар также сообщил, что Петра снова будут кормить раз в день, и убежал.
Йозеф кашу с собой брать не стал и пришел к Агасферу с пустыми руками. Раньше, когда его кормили хорошо, он таскал туда мясо и сыр, и было не так обидно появляться в логове еврея. В этот раз он виновато развел руками и сказал старику:
– Извини, но у меня опять ничего нет. Насчет возвращения Мансуровых ты оказался прав. А кашу я брать не стал.
Агасфер рассмеялся. Он уже сам допил чачу и был навеселе. Оказалось, что его никто не забыл. Час назад ему в телеге от Шамиля привезли продукты и – самое главное – канистру пойла.
– Только это уже не чача, − довольно пояснил он. – Теперь будем пить осетинскую водку. Я ее уже попробовал. Она не такая крепкая, как чача, зато воняет меньше и пьется значительно легче. Садись к столу, я уже картошки нажарил. Только стаканы с вилками принеси.
На валуне, заменявшем стол, уже стояли: сковородка с дымящейся, одурительно пахнущей картошкой, и открытая банка кильки в томатном соусе. Лежали почищенные луковицы и разломленные лепешки.
Шенгеле принес из домика вилки и посуду, они уселись за стол, и Агасфер щедро плеснул в стаканы новым напитком. Водка оказалась отличной! Выпив, Агасфер с Шенгеле принялись есть картошку прямо из сковородки. Рыбу накладывали на куски лепешки и получались очень вкусные бутерброды. Узнав, что кильку в томатном соусе русские называют братской могилой, Йозеф долго смеялся, и ужин продолжался в веселом ключе. Наконец, картошка с рыбой были съедены, и Агасфер, сыто отрыгнув, закурил и рассказал про Шамиля:
– Представь себе, все у него уже нормально. В обмен на спокойную жизнь, он заключил сделку с одним из родственников нынешнего главы правительства. Тот организовал акционерное общество под названием «Чечтранснефтегаз». Туда вошли отобранные у бывших бандитов нефтезаводы и скважины. Шамиль включил свое предприятие в эту компанию с правом иметь небольшую часть прибыли, и был назначен, соответственно, его директором. Получилось, что он потерял контроль над предприятием, зато сохранил голову, положение и еще на кусок хлеба с маслом осталось. Причем, кусок далеко не сиротский. А то, что он ранее использовал рабский труд, никого теперь не интересует. Потому что, куда ни копни – у всех рыло в пуху. Я же говорил, что русские добрые. Им, главное, под горячую руку не попадаться. А потом – либо забудут, либо простят. И плевать им на то, что их соплеменников совсем недавно содержали в скотском состоянии, сдирали с них кожу и отрезали им головы. Хотя, скорее всего, такими добрыми их сделал Бог. Если б не это – весь мир был бы уже захвачен ими.
Ознакомительная версия.
