жизнь, а она может быть даже разумной! Клянусь, я прикрою эту лавочку, я призову Комитет объявить бойкот всем этим экскурсиям.
Он махнул в сторону хрустальной призмы:
– Поймите же, этот цветок, он живой, он чувствует! Это вам не игрушка, чтобы завлекать смазливых вертихвосток!
– Фергусон! – рявкнул конунг и вскочил на ноги.
– Не надо, Горд, он просто дурак, – остановила его Кристина.
Проводник, весь красный, вплотную подошел к профессору и сжал кулаки.
– Ты, ты… – прошипел он. – Ты останешься в лагере!
– Ну да, мой мальчик, вот это и тянет тебя сюда как магнитом – возможность покомандовать взрослыми людьми. Чувство власти! – насмешливо ответил профессор.
Проводник отчаянно засопел.
А ведь он и вправду сейчас двинет этому придурку в лоб, – подумал инспектор и встал между ними:
– Господа, остыньте…
Холодная капля упала ему на щеку, потом еще одна, еще и еще.
Он взглянул вверх и вместо голубовато-белесого купола увидел грозди водяных пузырей, нависшие над их головами.
– О, черт, как не вовремя, по палаткам, живо! – услышал он взволнованный крик проводника. Все бросились в укрытие.
Инспектор чуть замешкался, когда же он попытался забраться в палатку, то наткнулся там на проводника.
– Ваша справа! – крикнул тот.
Инспектор метнулся направо. Дождь заметно окреп, и инспектор изрядно вымок за ту лишнюю пару секунд, что оставался снаружи. Наконец ему удалось прошмыгнуть в свою палатку и захлопнуть дверцу.
И тут хлынул ливень. Он колошматил пудовыми каплями по панцирю палатки, словно кувалдой, пытаясь расплющить ее и вколотить в грунт. Потоки воды бурлили вокруг титановой скорлупки, стараясь сорвать ее и смыть в болото. Сквозь грохот дождя инспектор услышал отчетливые раскаты грома.
Господи, этого еще не хватало, – подумал он.
Гроза стремительно приближалась.
О, нет, если молния попадет в палатку… – пронеслось у него в голове, и тут же его оглушило – ба-ба-ба-бах! – небо раскололось прямо над головой.
И внезапно наступила тишина.
Инспектор полежал еще минут пять, прислушиваясь. Ни звука. Ну, все, похоже, выжил. Он осторожно щелкнул дверным замком.
– Нет! Нет! – раздался вдруг снаружи отчаянный вопль.
***
Инспектор выскочил из палатки.
Дождь кончился, и промытые, продраенные напором воды баобабы сверкали, словно новехонькие хрустальные люстры. Было жарко и душно, от влажного мха валил густой белый пар и стелился по земле.
Шагах в пятнадцати от палаток, у кромки леса, стоял проводник и тихонько всхлипывал:
– Нет, только не это, я не хотел!
Инспектор подбежал к проводнику и сквозь туман увидел профессора. Тот сидел на земле в неестественной позе, прислонившись спиной к стволу баобаба, и казалось, что от падения его удерживало только мачете, пригвоздившее голову к дереву. Мягкий свет сочился из надрубленного ствола-световода и лежал на макушке профессора светлым нимбом, словно на эль-грековских портретах святых мучеников.
Крови видно не было, униформа профессора потемнела от воды.
Инспектор пощупал артерию под челюстью. Ни намека на пульс. Он обернулся. Все уже выбрались из своих палаток и молча стояли рядом с проводником.
Инспектор достал из внутреннего кармана свой полицейский крипто-ярлык и показал его всем:
– Старший инспектор Брин.
Потом повернулся к проводнику:
– Я арестовываю вас по подозрению в убийстве Фергусона. Вы не обязаны ничего говорить, но это может навредить вашей защите, если вы не упомянете при допросе то, на что впоследствии собираетесь ссылаться в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Вам ясно?
Проводник едва заметно кивнул и продолжал всхлипывать.
Тогда инспектор снял поясной ремень и старательно связал вялые руки проводника за его спиной. Проводник замолчал, покорно дал довести себя до палатки профессора и усадить около входа.
– М-да, ну и дела, – хмуро заметил фермер. – Оказаться в сердце джунглей с проводником-убийцей. Ну и как мы теперь отсюда выберемся?
Инспектор косо взглянул на него и начал осмотр палатки. Дверца открыта, замок не сломан; вещи одной мокрой кучей свалены у задней стенки – внутри палатки вовсю похозяйничал ливень. Но ничего не пропало, и ничего подозрительного не появилось.
Инспектор сел рядом с проводником.
– Эд, это вы убили профессора?
– Нет, – чуть слышно пробормотал проводник, – я вылез наружу, а там над туманом голова… и мачете…
– Это ваше мачете? Вы его узнали? Где вы его оставили?
– Мое, – кивнул проводник, – я нигде не оставлял, ведь его не существует…
– Что значит не существует? – переспросил инспектор.
Проводник облизнул губы.
– Это была такая игра, – с трудом выдавил из себя он и устало закрыл глаза.
Ладно, пусть мальчишка отойдет немного, – решил инспектор, – сейчас его бесполезно допрашивать.
Он наклонился и отстегнул от пояса проводника аварийную рацию – ярко-рыжий планшет с крупной красной кнопкой вызова и медным шурупом на макушке.
Коротковолновую связь Лес глушит, – инспектор с сомнением покрутил рацию в руках, – но эта штука вроде работает на километровых волнах.
Он нажал гашетку.
– Здесь экспедиция Мак-Ферсона, вызываю «Беренику», вызываю «Беренику». Прием.
Через несколько секунд сквозь гул и треск раздался голос:
– Здесь «Береника», прием.
– У нас убийство. Прием.
Через несколько минут раздался другой голос:
– Здесь майор Дуглас, дежурный офицер, докладывайте. Прием.
О! Неужели это Николас Дуглас, из семьдесят-тридцать пятого дивизиона? – обрадовался инспектор неожиданной удаче. Ну да, он вроде перевелся куда-то на Златовласку.
– Привет, Ник, старина, здесь Стив Брин, сержант из семьдесят-тридцать пятого, помнишь такого?
– Стив? Ого, рад тебя слышать! Как дела? Чем занимаешься? Что у вас там приключилось?
– Я теперь коп, Ник, уже старший инспектор. Слушай, мы тут оказались по уши в дерьме. У нас труп.
– Кого убили? Кто? Доложи местоположение, нет, лучше дай мне Эда.
– Убит Фергусон, а Эд арестован как главный подозреваемый. Нам бы отсюда выбраться. Пришлешь коптер?
– Эд арестован?! Плохо. Стив, коптеры там не садятся, и радиопеленг хреновый, сейчас плюс-минус километр. Сигнал слабый, и на этих частотах надо сеанс минут двадцать держать, чтобы накопить точность. А ты уверен, что это сделал Эд? Вам бы с ним помириться.
– Ну… кое-что не сходится. Знаешь, а может, скинешь мне на рацию сто семнадцатую форму? На всю группу. И еще, данные по предыдущим экспедициям – все, что у вас есть.
– Это нарушение инструкции, ты знаешь, ты же коп. Доступ к сто семнадцатой, к истории личности, он только для
