Ознакомительная версия.
– Нет. Только раньше, в юности…
Мяч ударился о стену, обшитую деревом.
– В комнате лучше не играть, – виновато сказал Денис.
Мяч ударился еще раз, косо отскочил от декоративного керамического светильника и с силой ударил во что-то хрупкое над входной дверью. Посыпались крохотные осколки.
– Камера, – сказал Денис растерянно. – Вот ведь незадача… Я камеру случайно разбил.
Александр почти против воли посмотрел ему в глаза.
– Вы никому не сказали в комиссии, что знали моего отца, – сказал Денис.
– Откуда ты… с чего ты взял?
– А мать вы видели всего один раз. Но она хорошо вас запомнила.
– Тебе рассказывали? Обо мне?!
– С вас все началось, – сказал Денис. – Отца отчислили из отряда. Он нашел другой способ вернуться в экспедицию. Он женился на маме. Которая была хреновым инженером. Но которая идеально подходила на роль матери, особенно в сочетании с моим папой в роли отца…
– И они все это тебе рассказали?!
– Признайтесь, Александр. Что вы сделали, чтобы отца отчислили из отряда претендентов?
– Ничего. Правда.
– Жалко, если так.
Мальчишка вдруг улыбнулся не своей улыбкой. Мышцы его лица странно подрагивали. Александр невольно попятился к двери.
– Камера разбилась, – сказал Денис. – Но у вас с собой устройство. Дневник. Вы все записываете.
– Это моя работа.
– А врач ни за что не войдет. Она боится со мной встречаться.
– Ты фантазируешь…
– Отец был вашим другом. Лучшим другом. До одного разговора. Ночью, в дождь. Вы шли пешком до станции. Помните?
– Он что, и о разговоре рассказал тебе? Учитывая, что тебе было восемь, когда он умер?!
– Да, – Денис довольно зажмурился. – Думаю, в память о человеке, который был вашим другом, вы могли бы не преследовать меня? Тем более за то, чего я не совершал?
– Ерунда, как я могу тебя преследовать? Я дознаватель…
– С правом веского слова, – Денис крепко закрыл глаза. Поразительно – он был похож в эту минуту на кота, греющегося на солнце.
– Ты очень… удался в отца, – сказал Александр. – Ты так на него похож, что я поверил бы в переселение душ.
Денис подбросил мяч и снова поймал:
– Жалко, повторяю, что вы ничего не сделали, чтобы отца убрали из отряда. Потому что он-то был уверен, что это вы. Для него в этом был смысл, противостояние, соперничество. А если вы ничего не делали – получается, он зря засчитал себе победу над вами.
– Я предчувствовал, что экспедиция плохо закончится, – медленно признался Александр.
– Плохо – для кого? Их портреты – в зале славы космонавтики. Их имена учат в школе. Так для кого плохо закончилась эта экспедиция?
– Для тебя.
– Для меня, – Денис стукнул мячом о стену, – еще ничего не закончилось. Я надеюсь.
Александр помедлил, сунул руку за пазуху и вытащил из внутреннего кармана куртки черный цилиндр дневника на петельке. Положил на стол.
– Это жест доверия? – Денис поднял брови неприятным взрослым жестом.
Александр молчал.
Денис покачал головой. Взял со стола дневник. Повертел в пальцах. Вспыхнуло красное кольцо, развернулась в воздухе панель управления.
– Не могу привыкнуть к этим штукам, – пробормотал Денис и отключил запись. Красное кольцо погасло, отключенный дневник перестал быть похожим на тлеющую сигару.
– Больше никто не умрет, – сказал Денис. – Мальчишка сглупил. Он жадный. Он хотел больше.
Александр прикусил язык.
– Я сочиняю сказки, – Денис раскрутил мяч на пальце, как глобус на оси, все его движения были поразительно точны и рассчитаны. – Я сочиняю сказки и рассказываю себе. Это ведь не признак сумасшествия? Я одинокий мальчик со сложной судьбой. Сказки ни к чему не обязывают и ничего не значат. Это просто фантазии. Я фантазирую о том, как маленький мальчик стал пирамидкой. Пластмассовой пирамидкой, на которую так приятно нанизывать цветные кольца. И он нанизал на себя дядю Толю, потом папу. Потом Криса, потому Еву. Потом их всех. Забрал себе. Жадный мальчик, хотел игрушек. К моменту посадки у него было тринадцать историй жизни, тринадцать подробных памятей обо всем, тринадцать хранилищ умений и навыков, из которых личностный стержень – наиболее слабый. Но самый живучий. Цепкий. Маму он хотел оставить снаружи, но мама догадалась обо всем. Она была несчастна и грустила без папы. Поэтому маму я тоже забрал себе. Я фантазирую о том, как славно было бы забирать себе людей и жить с ними. Я очень хотел бы забрать тебя, но это подозрительно. Император Смерть. Нельзя так жадничать. Но я их всех люблю. Они мои граждане. Я их император.
– Ты в самом деле сумасшедший, – прошептал Александр.
– Да, – Денис уронил вертящийся мяч и поймал у самого пола. – Но я не опасен. У меня склонность к фантазированию. В одиночестве я развлекал себя сам.
Мяч снова завертелся у него на пальце, и швы на темно-красной волейбольной коже мелькали, будто материки чужой планеты.
– Цветные кольца, – сказал Александр. – Пирамидка. Братское кладбище.
– Но, может быть, они живы? – Денис кротко на него покосился. – А? Может, они смотрят на тебя моими глазами? Первые граждане великой империи, преодолевшие трагическое несоответствие духа и тела?
Александр молчал.
– Неужели ты никогда не вспоминал Владика? – мягко спросил Денис. – Который, чтобы доказать что-то тебе… и себе в основном, полетел в экспедицию не столько в качестве биолога, сколько в роли самца?
– Замолчи.
– Он простил тебя. Я простил тебя, Сашка-черепашка. И не смотри на меня, как Эля Диминуэндо на дохлую лягушку.
Мяч звонко ударил о пол. Александр долго слышал эхо удара. Хоть эха быть не могло.
– Хочешь присоединиться к нам? Стать гражданином империи? – Голос Дениса сделался густым и вязким.
– Нет.
– Свобода? Братство? Глубокое взаимопонимание в коллективе таких разных, но таких достойных личностей? Слияние…
– Нет!
– Переход на иной качественный уровень? Иной способ существования, открывающий…
– Заткнись!
– Зря. Очень скоро свободный прием в гражданство будет закрыт. Только самые достойные. А ты заурядный парень, Сашка, как был, так и остался. Так пойди же и скажи им, что трагедии в школе – не более чем цепь случайностей. У меня был гипертонический криз, у Луки – давняя травма головы, о которой никто не знал. Реально, была такая травма, я еще в школе с лошади свалился. А я выпал из окна… Елизар выпал из окна, этим все объясняется. Просто помутилось перед глазами. Пусть меня переведут в другую школу, если эти меня не хотят… Больше смертей не будет. Не могут ведь случайности длиться вечно.
И он бросил Александру мяч.
* * *
– Он расколотил камеру мячом! Сказал бы – пожалуйста, я бы ее отключила!
Ознакомительная версия.
