а судно непостижимым образом всё еще оставалось цело.
Время течёт для всех, добрых и злых, сильных и слабых. Его не трогают людские страдания. Оно безразлично, как свет солнца, шелест ветра, рокот волн. Отрешённо, даже равнодушно, подобно Богу. Лишь иногда бросает взгляд на крохотное судёнышко, настырно пробирающееся неведомо куда.
Путешествие уже всем надоело. Устали от скудности рациона и пространства, непрерывной качки, непредсказуемости моря, жути пучины под килем. Хорошо бы домой. Хорошо бы хоть куда, только на сушу.
Марк в молитвах настойчиво просил у Господа наконец доплыть до неведомой цели. У любой дороги должен быть конец. Разве у море нет края? Может быть, на небесах давно плюнули на них, растёрли и забыли?
Как-то он спросил об этом у мудрого учителя ребе Йоханана. Тот не ответил, лишь почесал седую бороду, посмотрел на одинокое белое облако и негромко произнёс:
— Вот! Уже и ребёнок спрашивает.
Наконец появились островки суши.
Миновали первый, где жили варвары, одетые в звериные шкуры. Из-за расстояния было трудно оценить их рост, но, скорее всего, великаны. Они грозили с берега дубинами и кидали в корабль камни. Что их так разозлило? Может, не терпели любопытных и думали, что с корабля подглядывают. Скорее просто ярились от безделья. Ветер сносил их бешеные крики, оставляя только краткие вопли, словно мужики топтали орущих чаек.
Проплыли мимо скалистых берегов неведомой земли, где утёсы гримасничали жуткими рожами с глазами-пещерами. Зубастые пасти изрыгали пену и пытались схватить судно. Несколько бесноватых скал сиганули в воду и поплыли вдогонку. Выскочили рядом с бортом, шипя и отфыркиваясь. Марк запустил в них ведром, которое те сразу сожрали. А корабль успел проскочить мимо. Обошлось.
— Сдурел, что ли?! — похвалил мальчика капитан.
Потом долго блуждали в стране туманов, где не видно ни зги. Среди призрачного сумрака звучали странные голоса. Они стонали, подвывали, рыдали. Иногда издали кто-то рычал.
— Морской дьявол! Порву на щупальца осьминога! — ласково отзывался Фома, стуча по зубам кончиком меча.
Наконец морок рассеялся и перед глазами показался остров. На берегу валялись груды белёсых костей.
— Пусть Бог то и то со мной сделает, если это не земля мёртвых, — заявил капитан.
Видимо, был прав, поскольку Господь не сотворил с ним ничего из перечисленного.
Однажды пристали к острову, где жили женщины-ведьмы. Мужская часть экипажа была зачарована и исчезла. Сказали на часок, получилось на три дня. Даже гребцы. Колдовство! На корабле остались лишь дети и старый ребе Йоханан, который большую часть времени спал в тенёчке.
После поражения Наума негласное лидерство перешло к Марку. Он чувствовал взрослую ответственность, которая впилась в затылок острой колючкой.
Первый день прошёл спокойно, лишь малыши привычно жаловались на ночные страхи. На второй неожиданно появилось течение, которое поволокло корабль, несмотря на якорь. Марк не имел морского опыта, но понимал, что надо что-то делать. И быстро — судно тянуло на рифы. Вдруг с якорем что-то случилось? Надо поднять, осмотреть и, если всё хорошо, опустить вновь. Может быть, ляжет удачнее.
— Помогай! — крикнул он Илье.
Вдвоём они крутили тяжелый барабан, но проклятая верёвка соскальзывала и наматывалась петлями. Вставили фиксатор, и тяжелая медная рогатина повисла над водой, недовольно раскачиваясь. Повреждений не видно, грозные лапы целы. Можно вновь опускать да побыстрее. Принялись поспешно распутывать канат, как вдруг Марк увидел тень, возникшую за спиной. Взглянул через плечо. К нему крался Наум с ножом в руке. Он даже не успел распрямиться, лишь заметил что ноги врага уже топчут разложенную бухту. Мозг еще только пытался осмыслить ситуацию, но руки уверено выбили фиксирующий штырь. Якорь со стоном рухнул вниз. Петля схватила стопу Наума, и тот тряпичной куклой полетел следом. Голова глухо ударилась о кромку борта. Тело нелепо перелетело ограждение, в воде что-то булькнуло и стало тихо.
Все очумело глядели на Марка.
— Это был несчастный случай! — вдруг выпалил Илья. И принялся быстро смывать тряпкой сукровицу с дерева, словно стирал что-то в своей памяти. В воздухе повисло несказанное.
Корабль дёрнуло, дрейф прекратился. Якорь уверено застрял в кораллах.
В голове у Марка звучал удар черепа Наума о борт. Так лопается перезрелый гранат, если его раздавить ногой. Подумал, что профессия Фомы совсем не простая: убивать людей — трудная работа.
— Да, ужасная случайность, — сказал Марк. Холодный пот струился по телу, словно его окатили водой. Волосы прилипли ко лбу. — Никто не ожидал.
— Да уж…
Взрослые вернулись лишь на следующий день, усталые, смущенные и довольные одновременно. Прятали глаза, как волки, задравшие стадо.
— Отплываем, пока мозги не вытекли! Мачту мне в глотку! — командовал Елисей.
— Задницы у них крепки и могучи, двумя руками не обхватишь, — делились страшными переживаниями матросы.
Узнав о несчастном случае, Фома пристально посмотрел на Марка:
— Палец тебе в рот лучше не совать. Верно?
Мальчик промолчал, отвёл глаза. Ему казалось, что с плеч снялся тяжёлый груз. Без Наума пространство корабля сильно увеличилось. Слишком тесно было им вдвоём. Но разве объяснишь это словами?
Дни бежали. Дневной свет сдавал вахту ночи, та уходила, рассказав свои сказки.
Однажды ночью море вдруг зажглось странным жемчужным сиянием. Вода кишела светящимися созданиями. Вёсла лучились призрачным огнём. Марк подумал, что это неспроста. Завтра они увидят край мира.
Уже с утра он вглядывался туда, где небо касалось воды, и к обеду разглядел тёмную полосу, нарушающую симметрию горизонта. Взглянув на напряженные лица моряков, понял, так и есть, впереди — таинственная цель их путешествия.
— Нарбонская Галлия, дикие края, — подтвердил капитан. — Слава Всевышнему, мы доплыли!
К вечеру полоса заполнила собой пространство от края до края, поднялась туманными горами в неведомой дали. Взрослые и дети были возбуждены. Обсуждение предстоящего скоро исчерпало себя и теперь топталось на месте вместе с кораблем, который, несмотря на усилия гребцов, казалось, тоже застыл одинокой точкой среди бесконечной плоскости.
Время — вредное, как дрянная девчонка. Стоит случиться чему-то хорошему, минуты летят птицей. Но когда изнываешь от ожидания, часы ползут черепахой.
Солнце ложилось неохотно. Оно низко склонилось над чёрной полоской, рассматривая её почти вплотную. От увиденного покраснело и спряталось. Ночь расползалась по палубе.
Марк не мог уснуть. Он сидел у мачты и грыз ногти, которые скоро кончились. Мысли метались в голове рыбкой, попавшей в сеть. Тонкое лезвие луны, похожее на кривой кинжал, то появлялось, то пряталось за серебристыми тенями облаков. Он улёгся на обычное место, закрыл глаза и вглядывался в пульсирующее переплетение чёрных узоров, из которых состояла темнота. Волны разговаривали между собой. Они говорили о новой земле, о тайнах, которые предстояло раскрыть.
Он не удивился, когда пришёл Наум. Лоб у того был сплющен, а беззубый рот разевался кровавой щелью. От этого голова казалась переваренным красно-коричневым бобом.
Мертвец приветливо улыбнулся:
— Ты меня подловил.
— Сам нарвался.
— Не спорю. Ты оказался круче, чем казалось…
Похвала была приятна.
А сплющенная голова продолжала:
— Первый раз самый трудный. Но привыкаешь быстро. Такова жизнь.
Подошёл Фома, одетый в мохнатые шкуры волков. На голове красовалась странная шапка с рогами.
— Времена меняются. Наш Бог устал, размяк. Молодым — дорогу. Сын сменит отца. Ух, пойдёт веселье! Все умоются
