кровью. Вот и ты пригодишься.
— Я? — удивился Марк.
— Будешь стократ лучше меня. Много чего совершишь.
Стало весело, хотелось смеяться и прыгать. Он почувствовал, что может взлететь. И не ошибся. Парил над землёй на высоте человеческого роста. Рядом в воздухе распластался Наум:
— Радуйся и веселись. Никто ни за что не в ответе.
Марк вдруг засомневался:
— Никто?
— Только дьявол. Он козни чинит. Враг! На него всё и спишется.
Голова перестала быть похожей на человеческую. Мутные глаза раскрылись и оказались горящими пропастями. Там пылали костры, раздавались крики.
— Это ты? — закричал Марк. Он не мог отвезти взгляда от этих древних, неотвратимо знакомых глаз.
— Ну-ну. Спокойной ночи, приятель.
Утренний туман еще стоял над морем. В висках больно стучал пульс. Все уже собрались на палубе, заспанные дети, взбудораженные взрослые. Где-то в глубине просыпались рыбы.
Приблизившаяся земля выглядела подозрительно. Перед глазами лишь дюны, затянутые можжевельником и вереском, за которыми виднелась болотистая равнина, покрытая водой и высокими травами.
Марк никогда не видел таких густых и шумных зарослей, которые явно что-то замышляли. Говорят, в болотах живут гигантские белые черви, способные мгновенно сожрать человека. А ночью летают демоны с перепончатыми крыльями летучих мышей.
В родной пустыне все живое пряталось от убийственного солнца, сидело культурно и тихо, дожидаясь прохладной ночи. Здесь же жизнь бесновалась и лезла из каждой трещинки в почве. И при этом вопила что есть мочи. Тысячи неведомых существ стрекотали так громко, что их разноголосый хор прорывался сквозь изрядно надоевший шёпот моря. Огромные чайки орали взбесившимися котами, им вторили жаворонки, крачки и прочие знакомые и незнакомые пичуги. Они очумело носились над заводями, плотно забитыми копьями тростника.
Корабль обогнул покатый мыс со скрюченными пиниями. Морской ветер вдавливал их в землю, гнул, ломал, но они лишь делали вид, что кланяются, как старики при виде римского патруля.
Из-за чащи выглянула чёрная сморщенная морда зверя, он усмехнулся и проворно юркнул в густую тень.
Капитан приказал рулевому направить корабль внутрь залива.
Парус спустили, гребцы налегли на весла, и корабль медленно двинулся вглубь.
— Там люди, — негромко сказал Фома.
Но все уже увидели убогие деревянные хижины, несколько лодок и подобие весьма хлипкого причала, где стояли существа, одетых в серые балахоны и издалека похожие на крыс. Они сбились в группы и настороженно поворачивали заросшие морды навстречу пришельцам.
— Бросаем якорь, — распорядился Елисей.
Марк понимал, что капитану виднее, как вести дела. Однако люди-крысы не нравились. Колдуны? Варвары? Пираты? Все варианты не предвещали ничего хорошего.
Внезапно наступила удивительная тишина. Птицы замолкли, кузнечики перестали трещать, даже ветер и волны вдруг стали беззвучны. Лишь трепетала натянутая жилка где-то в возбуждённом сознании.
— Похоже, их много, — тихо сказал кто-то из мореходов.
— Не больше двух десятков, — пренебрежительно заметил Фома.
— Да, но сотни могут прятаться в камышах…
— Без боя мы этого не узнаем.
— Никаких сражений, — резко оборвал их капитан. — Мы приехали с миром. И скажем об этом. Высадимся вдвоём и без оружия.
В крохотную шлюпку Елисей сел вместе с Фомой.
— Можно я тоже с вами? — спросил Марк, которого кто-то невидимый, скорее всего бес, потянул за язык.
— А что, хорошая идея взять с собой кого-нибудь из детей, — неожиданно согласился капитан. — С ребёнком мы произведем более благоприятное впечатление. Марк, начнётся заваруха — бросайся в воду и плыви к кораблю. А ты улыбайся, — повернулся он к напарнику.
Лодка, повинуясь мощным рукам, через минуту ткнулась в хлипкий причал.
Елисей и Фома мгновенно оказались на мостках. Их движения были мягкими и быстрыми, как у горных леопардов. Марк попытался так же уверено запрыгнуть на настил. Получилось плохо. После трёх месяцев корабельной жизни суша раскачивалась и норовила удрать.
Встречавшие настороженно смотрели на гостей. Они мало походили на людей. Все в грязных балахонах, неопрятные бороды закрывали лицо до самых глаз. Спутанные космы прятали лоб. Видны лишь массивные бурые носы с ноздрями, из которых яростно росли густые усы. Сходство с крысами было очевидным.
Определив, что его команда на месте, Елисей откашлялся и произнёс самое простое на родном арамейском:
— Мир вам!
Незнакомцы изумленно застыли, потом сгрудились в кучу и о чём-то темпераментно посовещались. Затем вперед выступил самый мохнатый, видимо вожак.
— Мир вам, — на таком же арамейском ответил он.
Вот это да! Встретить соотечественников в далекой неведомой стране — это чудо. Или колдовство… Марк знал, что хороший маг способен запудрить мозги.
Однако капитан радостно засмеялся:
— Свои!
«А может быть, действительно повезло? — подумал мальчик. — Как говорят, иногда уйти от судьбы — не судьба».
К этому моменту на причале появились еще люди. Несколько мрачных женщин осторожно вели под руки древнюю седую старуху. Та ковыляла, опираясь на клюку, вырезанную из ствола пинии. Из-под капюшона плаща вылезали спадающие на лоб седые волосы. Её худое лицо походило на череп, обмазанный жёлтой потрескавшейся грязью, как пустыня, выжженная солнцем и ветром. Человеческими казались лишь глаза, два глубоких тёмных колодца.
«Ведьма из горных пещер, — понял Марк. — И она здесь главная».
Подойдя почти вплотную, колдунья остановилась, подняла подслеповатые глаза и внимательно оглядела гостей, а возможно, и обнюхала их.
Наконец понимающе заявила:
— Посланы убить нас?
Обращённые к новоприбывшим глаза злобно сверкнули. Её лицо отражало непреклонное жестокое упрямство.
Марк лихорадочно соображал. Вряд ли они тащились сюда через полмира, чтобы уничтожить группу грызунов. Однако в голосе ведьмы звучала уверенность. Может быть, местные употребляют напитки, от которых безвозвратно дуреют. Вдобавок обрастают шерстью. Говорят, есть такие.
Неожиданно на причале появился согбенный старикашка и утробным голосом прокудахтал:
— Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет!
Старушка качнула головой, двое крепких мужчин подхватили вещуна и проворно оттащили с глаз долой.
Капитан немного подождал на случай продолжения сцены, наконец повторил свою коронную фразу:
— Мир вам. Меня зовут Елисей, сын Тимофея.
— Сара. Просто Сара.
Елисей, словно объясняя несмышлёным детям, произнес медленно, почти по слогам, так, чтобы эта странная женщина наверняка поняла:
— Мы такие же, как вы, правоверные, соблюдаем закон и заповеди…
— Мы тоже, — недобро согласилась Сара, сжав остатки высушенных временем губ. — Но римляне распяли нашего учителя.
— Сочувствую.
— Наш учитель был Мессия — посланник Бога.
«Точно сумасшедшие, — понял Марк. — И всё же ненормальные психи лучше, чем нормальные колдуны».
— Как его имя? — невозмутимо выяснял капитан.
— Иешуа из Назарета. — В глазах женщины читалась агрессия.
Имя распятого учителя ничего не говорило. Похоже, и Елисей пребывал в недоумении. Поэтому проговорил еще медленнее, тщательно подбирая слова, словно вытягивая их по одному из ведра:
— Разделяю ваше горе. Возможно, ваш учитель был не только Мессия, но даже и Сын Божий. Но ни я, ни мои спутники никак не причастны к его кончине. Сейчас идёт война с Римом. Мы, спасая детей, отплыли в конце мая. Шестидесятитысячное войско осадило Магдалу.
— С нами была Мария из Магдалы, — равнодушно продолжила старуха. — Она ушла на север. Говорят, умерла несколько лет назад.
— Сейчас, наверное, и Иерушалаим уже пал.
— Сбылось пророчество, — удовлетворённо произнесла Сара. — Учитель предрёк, что Великий город и Храм будут разрушены и не останется камня на камне.
Её спутники согласно закивали
